Встреча
Я протиснулся на заднюю площадку автобуса, встал у последнего окна, покрытого толстым слоем инея. Некоторое время смотрел сквозь разводы, размышляя о чем-то сиюминутном. Потом скосил глаза вниз. И замер.
Напротив сидела девушка. Моих лет: каштановые волосы рассыпались по вороту светло-коричневой дубленки, обрамляя узкое лицо; в тонких руках — увесистый фолиант, указательный палец с недорогим перстеньком держит читаемую страницу.
Она словно почувствовала мой взгляд и подняла голову, оторвавшись от книги. Но ещё прежде я узнал её.
Моя одноклассница, Аня Косарева. С ней мы проучились восемь лет, одно время встречались; нет, скорее, это было тесное знакомство: обменивались кассетами любимых исполнителей, пили чай, беседовали. Потом она ушла в техникум. И после этого виделись довольно часто — встречаясь то в магазине, то на улице, то, как сейчас, в автобусе. Вспоминали и рассказывали новости. Об общих знакомых, кто куда переехал, сыграл свадьбу, растит детей, о собственных делах...
Время шло, наши встречи стали редкими, одно время она собиралась выйти замуж — это я узнал от нашей общей знакомой, видевший Аню с молодым человеком, — но так и не решилась. Как не собрался и я, оставшись и по сию пору холостяком. Я окончил институт, на год раньше ее, дважды сменил место работы, — несколько месяцев мы ехали до метро в одно время, имея немало поводов для беседы и для продолжения знакомства. Аня посвящала меня в детали своей работы, рассказывала о новых подругах. Но одним из первых всегда оставался вопрос: как там наши? как поживают? что поделывают? Наши одноклассники; наверное, при всякой встрече просидевших в одном классе долгие годы, такой вопрос возникает, механически появляясь на языке сразу после приветственных слов и обязательных вопросов о жизни, делах и здоровье.
Я снова сменил работу, и встречи прервались... Разом. За столько месяцев совместных поездок, я так ни разу и не пригласил её к себе. Не дождался, впрочем, и ответного приглашения. Ах, да, она же тогда была знакома с молодым человеком, что виделся моей знакомой женихом Ани. Кажется, в это время. Не помню. Кажется.
Вплоть до сегодняшнего дня мы не встречались более. Хотя нет, я вроде бы видел её... или не видел... один раз, в метро. Она очень спешила, проскочив мимо меня всего в метре, я только и успел разглядеть знакомое тонкое лицо и собранные в пучок волосы. От неожиданности я мгновение стоял на месте, затем, резко повернул, прошел за ней несколько метров, и снова, будто уперевшись в стену, остановился. Несколько секунд, — и время оказалось утеряно. Всё вернулось на круги своя.
Сейчас я поймал себя на мысли, что совершенно не помню, где она работает. Аня, я слышал, сменила одну контору на другую, но чтобы быть точным, надо спросить. А чтобы спросить, надо сделать удивленное лицо, как при случайном узнавании, хотя сколько уже времени я стою перед ней, изобразить неловкую улыбку, смущение, произнести какие-то фразы. Давно потерянные.
Я молчал. Наверное, в таком же автобусе — и целую вечность назад...
Аня подняла голову и пристально смотрела на меня, у неё была лёгкая близорукость, тщательно ото всех скрываемая: очки не шли её узкому лицу, затеняя тонкие черты.
Я столь же внимательно и в точности так же безмолвно глядел на неё. А затем она опустила голову и снова вгляделась в книгу. А я вновь посмотрел в окно, пытаясь определить, сколько еще осталось остановок до выхода. А затем снова скосил глаза. Пытаясь... или уже не пытаясь...
Всю дорогу, ещё десять минут пути, мы искоса рассматривали друг друга. Но так и не сказали ни слова.
Аня сделала мне одолжение, выйдя первой. Пропустив её, я медленно пошел к дому. Мне было в другую сторону.
Воспитание скалкой
Отложив в сторону томики Кастанеды, он сидел и горько плакал. Вошла жена, посмотрела на него подозрительно:
— Чего ревёшь-то?
Он не знал, как ей это объяснить — ничего интеллектуальнее Марининой она сроду не читала.
Но всё же решил рискнуть:
— Во-первых, в моём энергетическом теле огромная дыра, которую мне никогда не залечить. Во-вторых, хищные тени-летуны обгладывают до самых пяток моё осознание. В-третьих, как только я умру, меня окончательно пожрёт огромный орёл...
Несколько секунд она смотрела на него в раздумье, а потом ушла на кухню и вернулась очень решительная, со скалкой в руке.
— Веди сюда энтого Кастанеду, и пусть он мне сам зачитает эту ложь!
— Я не могу его привести, — ответил он грустно, — Кастанеда умер.
Она плюнула на пол, посмотрела на него уничижающим взглядом и пошла со своей скалкой обратно на кухню.
...А на кухне, когда он уже не мог её слышать, пробормотала себе под нос:
— Вся проблема в том, что я — охотник и воин, а ты только читаешь Кастанеду...
Аудиоверсию этого рассказа читает Нора Пономарёва.
Фото Кирилла Берендеева.
