Это крохотный необитаемый остров в Эгейском море оживает только на время навигации. Заброшенная древняя крепость и небольшая закрытая от ветров бухта привлекают сюда в сезон яхты с туристами. Для них и сколотили из горбыля деревянные мостки, притопили пару якорей-мертвяков, а на самом берегу поставили навес-ресторанчик на пять столов. Чуть выше тарахтит бензиновый электрогенератор, стоит бочка с привозной водой и ещё один навесик — кухня.
Каждого посетителя встречает чудный пёс, неизвестно как сюда попавший. Пёс кладёт передо мной обслюнявленный мячик, предлагая мне забросить его подальше, чтобы он мог показать, как здорово он выполняет команду «Апорт!»
«Как тебя зовут, пёс?» — спрашиваю я, и он поднимает голову.
«Меня никогда не зовут, я всегда прихожу сам!», — без слов отвечает он.
Во время прогулки по острову пёс ходит за мной неотрывно. Сразу видно, что это не дворняжка, а охотничья подружейная собака. Её порода создавалась из лучшего генетического материала, отбираемого поколениями охотников и собаководов. Этот пёс был рожден с одной целью — встать под руку Стрелка, слегка касаясь его ладони затылком, чтобы шёпотом или просто толчком пальцев получить команду «Искать!». После этого, не раздумывая, он должен броситься в пропахшие следами дичи заросли, найти эту дичь и встать как компас, вытянувшись в струнку, нос и лапа вперёд, хвост назад. Теперь он не может даже обернуться, чтобы проверить идет ли за ним его Стрелок. Найдя в траве живой комок плоти в перьях, он замирает над ним, весь — слепая вера в данного ему свыше человека, этот человек — бог для него. Он замирает, как будто перед алтарём и молит это Сущее — Стрелка, которого он признаёт своим повелителем: «Услышь меня, приди, освободи от этих мук, на которые я готов снова пойти раз за разом по одному твоему слову и даже жесту!». Его бьёт дрожь, слюна летит в стороны от напряжения внутренней борьбы. Заложенные природой животные инстинкты — поймать и сожрать — борются в нём с условными ограничениями и запретами, навязанными ему свыше, его богом.
И вот, наконец, его Божественный стрелок неслышно и незримо нависает над ним. Он подкрадывается, абсолютно неслышимый и неосязаемый для тех, кто не верит в его карающую силу. Он пришёл на его зов. Он рядом, но ещё десяток долгих секунд Он словно проверяет силу его слепой веры, его готовность отречься от всего, с чем был рождён. Стрелок распределяет вес между ногами, с неслышным щелчком складывает разломленное в затворе ружье, находит щекой приклад, и только потом произносит одними губами: «Взять!»...
Все собачьи мольбы, муки на грани потери веры, и страх не оправдать возложенные на него Высшим сущим ожидания, вырываются наружу — оглушительным лаем. Треск крыльев, грохот ружейного дуплета! Божественный экстаз!..
Пёс смотрит на меня и подскуливает, молит подарить ему эти, почти забытые, ощущения. Я не выдерживаю — поднимаю с земли камень и делаю вид, что бросаю изо всех сил куда-то за горизонт: «Искать!» .
С восторженным лаем пёс мчится в указанном ему направлении.
Он славный парень, этот пёс — молодой, полный сил, целеустремлённый, амбициозный. Только жизнь повернулась к нему не тем боком, забросила на необитаемый остров, где постоянно живут только козы. Временами он готов разочароваться в своём предназначении, но всё равно ждёт каждую яхту, приходящую к шаткому причалу, сколоченному из горбыля и бросовых досок. Он ищет Его, избранного, в каждом приплывшем. Сейчас он обратился ко мне, и ещё не знает, что я — Не Тот...
...Проходит минут пять бесплодных поисков, пёс возвращается сконфуженный, кладет мокрый от слюны камень мне в ноги, смотрит прямо в глаза и виновато глотает слюну. Мы оба знаем, что это не тот камень. Я кладу рядом второй, который всё это время держал в кулаке: «Прости, пёс, мне нужно было побыть одному...». Стоим молча, глаза в глаза. И оба отлично понимаем, о чём думает другой. Он смотрит так, что, кажется, вот-вот заговорит. Но я останавливаю его — беру за мокрый нос и сжимаю рукой челюсти. Мне не нужна говорящая собака, чтобы ответить. Все ответы я вожу с собой, они всегда, с рождения, были где то рядом и, кажется даже, внутри меня: «Всё данное нам — от бога, и большего, чем дано, нам не свершить. Но не свершить того, на что благословлён свыше, уже грех».
...Настало время отчаливать. На шаткий дощатый причал снова прибегает мой пёс с неизменным мячиком в зубах. Он не хранит на меня обиды, и не унывает: ну не сложилось сегодня, получится завтра. Пусть даже послезавтра, но сюда причалит яхта с настоящим Охотником, который заберёт его с этого острова с глупыми козами туда, где водится настоящая дичь, где дуплетом гремят охотничьи ружья и где он сможет проявить себя во всей красе...
Охотничьих собак не учат «подавать лапу». Я протягиваю руку, и сам беру его «пятерню»: «Спасибо тебе, пёс, что уделил мне немного своего времени, щедро поделился своей собачьей мудростью!».
Попрощавшись, я выполняю его немую просьбу — беру «потаску» и зашвыриваю мячик далеко-далеко, насколько хватает моих сил. Мы отталкиваем парусник от причала, и звук яхтенного мотора глушит радостный лай над далёкими холмами.
Теперь, даже если судьба зажмёт меня со всех сторон, неожиданно отвернётся или забросит вот на такой необитаемый остров, я знаю, что делать. Я подниму голову вверх, и, глядя в нависшую надо мной дождевую хмарь, крикну, обращаясь к тому Сущему, что обладает неограниченными полномочиями влиять на судьбы людей, собак, кошек и дельфинов: «Жизнь! Брось мне мячик! Дай мне ещё один шанс, хотя бы один!»...
Аудиоверсию рассказа можно прослушать здесь.Читает автор.
