«Областная газета» продолжает знакомить читателей с участниками Международного музыкального фестиваля «Безумные дни в Екатеринбурге». Сегодня мы представляем второго гостя, пришедшего на встречу с поклонниками и слушателями фестиваля, – франко-ливанского пианиста Абделя Рахмана эль-Баша.
Абдель Рахман эль-Баша
- Родился 23 октября 1958 года в Бейруте
- В 13 лет дал первый сольный концерт
- В 1974 году поступил в Парижскую консерваторию
- 1978 год – 1-е место в конкурсе пианистов имени королевы Елизаветы
- Живёт в Париже
Напоминаем, что на протяжении всех «Безумных дней в Екатеринбурге» «ОГ» совместно со Свердловской государственной филармонией на площадке Музея истории Екатеринбурга проводила встречи с яркими музыкантами, приехавшими в столицу Урала.
Смотри также: Борис Березовский: «Никогда не извиняюсь...»; Давид Кадуш: «Екатеринбург – город, где ценят музыку и умеют готовить».
– Абдель Рахман, какие впечатления остались после концертов перед екатеринбургской публикой?
– Слушатели у вас действительно замечательные, в залах присутствовало много новичков, но вместе с тем были и те, кто здорово понимает эту музыку, очень тонко её чувствует. Такая публика на сегодняшний день редкость. А что касается национальности, то я считаю, что нет большой разницы между европейскими, американскими или азиатскими слушателями, ведь всех этих людей объединяет любовь к музыке – и это самое главное.
– Формат фестиваля предполагает большую энергетическую отдачу: за три дня вы дали пять концертов – действительно сумасшедший темп. Как с этим справляетесь?
– Участие в «Безумных днях» – для меня всегда вызов, но вызовы я люблю. В 2002 году организаторы этого фестиваля в Нанте предложили мне за шесть дней сыграть все произведения Шопена. И я согласился. Я записал себе на диск полное собрание сочинений Шопена для фортепиано соло и играл их каждый вечер в течение всех «Безумных дней». Это было незабываемо.
Пианист Борис Березовский играть на старинном рояле (который является экспонатом Музея истории Екатеринбурга) отказался, Абдель Рахман эль-Баша поступил со свойственной восточному человеку мудростью – слушателям не отказал, но, боясь, что инструмент расстроен, сыграл своё произведение, дабы «не оскорбить кого-то из великих композиторов». Фото: Александр Исаков
– Тем более, что слушателям известно, Шопен – один из ваших любимых композиторов. Впрочем, наряду с Бетховеном…
– Понимаете, для меня это не просто великие композиторы, а люди, которые открыли мне мир. Бетховена я вообще считаю пророком, современным пророком. А огромные возможности передо мной в музыкальной сфере открыл русский композитор Сергей Прокофьев. Благодаря ему я поступил в консерваторию в 18 лет, а в 19 сделал для лейбла «Forlane» запись ранних его произведений (это был 1983 год), за которую получил Гран-при Большой премии Академии Шарля Кро. Кстати, после того как стало известно, что я выиграл этот приз, с организаторами связалась первая жена Прокофьева – Каролина. Она послушала запись и захотела лично вручить мне эту награду. После она рассказала мне, что Сергей Прокофьев был очень требователен к пианистам, которые исполняли его произведения и редко оставался доволен результатом, но, если бы он услышал моё исполнение, ему бы понравилось. Я был очень доволен, польщён, но это только её мнение, а не самого Прокофьева…
– Бытует мнение, что музыкальные классические произведения лучше исполнять ближе к тому месту, где они и были рождены… Вы разделяете это суждение?
– Но в таком случае, что делать тем исполнителям, в чьей стране творцы не писали для фортепиано? Я знал одного испанского музыканта, который сказал: «Никогда не буду играть Бетховена в Германии, Равеля во Франции, Чайковского в России, потому что это слишком правильно, слишком разумно». Более того, известно, что немцы, например, очень требовательны к музыкантам, которые приезжают к ним и исполняют музыку их композиторов. Я считаю, что нужно слушать интерпретации произведений в исполнении музыкантов разных стран, что в очередной раз подтверждает универсальность этих композиторов. Я уверен: музыка, которая не может перейти границы географические, не сможет преодолеть и границы временные, быть актуальной в следующей эпохе. Но вместе с тем лично для меня очень важно суметь сыграть Бетховена в Германии, Равеля во Франции и Чайковского в России.
– Тема нынешнего фестиваля «Страсти земные, страсти небесные». Какое место вы отводите страстям в своей жизни и творчестве?
– Страсть в искусстве имеет смысл для меня, когда она связана с красотой – неважно, о музыкальной или визуальной сфере идёт речь. Но искусство не должно рождаться исключительно из головы. Страсть появляется тогда, когда нас действительно захватывают, потрясают какие-то события, явления в реальной жизни. При этом в искусстве должен быть соблюдён баланс сердца, души и ума. Сердце в музыке – это ритм, ум – способность выражать что-то, особое видение, а душа – это и есть страсть. Мне очень нравится, как об этом балансе сказал один ливанский писатель: он сравнил страсть и разум с кораблём. Страсть – это ветер, который движет корабль, а разум – направление, что задают кораблю, и друг без друга они существовать не могут, ведь, даже имея чёткое направление, без ветра корабль всё равно никуда не поплывёт.
