«Все – на французском, а я... владел киргизским»

Михаил Коган традиционно присутствует на репетициях: смотрит, руководит, высказывает пожелания. «Работа меня поддерживает. Если бы не было работы, то куда дальше?» – поделился он с нами. Фото: Александр Зайцев.

Михаил Коган традиционно присутствует на репетициях: смотрит, руководит, высказывает пожелания. «Работа меня поддерживает. Если бы не было работы, то куда дальше?» – поделился он с нами. Фото: Александр Зайцев.

  • Опубликовано в № 021 от 06.02.2016

Сегодня исполняется 70 лет Михаилу Когану – создателю и бессменному художественному руководителю театра-балета «Щелкунчик». Встретиться мы договорились в театре, сразу после дневной репетиции. Мы застаём его ещё в зале, он оглядывает сцену и говорит: «Знаете, моему театру тоже 70 лет, потому что он родился со мной, в моей душе».

Досье «ОГ»: Михаил Коган

  • Родился 6 февраля 1946 года в Джалал-Абаде (Киргизия)
  • В 1967 году окончил хореографическое училище во Фрунзе
  • С семидесятых годов живёт в Екатеринбурге
  • В 1988 году организовал балетную студию «Щелкунчик»
  • Заслуженный деятель искусств России (2000)

– Танцами, наверное, как и многие, заболели в детстве?

– Совершенно верно! Но сначала, конечно, не думал, что займусь ими. Помню, как родители взяли меня в драмтеатр в Джалал-Абаде. То, что я там увидел, стало настоящим открытием! Тогда давали один билет в руки, а мне хотелось ещё. Тогда я оделся потеплее, весь вечер бродил под окнами театра и слушал спектакли. После этого я решил стать киноактёром и отправился во Дворец пионеров записываться в драмкружок. Путь в драматическое отделение лежал через танцевальный зал, мне велели посидеть и подождать. Я сел, засмотрелся на танцы, да так и не встал (смеётся).

– А правда, что вместо хореографического училища сначала поступили в медицинский институт?

– Когда заканчивал школу, встал выбор института. Мы целой группой ребят решили поступать в медицинский во Фрунзе (сейчас Бишкек). Дело, конечно, не театральное, но зато профессия! Ещё так получилось, что я написал лучшее сочинение по русскому языку в городе, и меня приняли без экзаменов. Как только поступил, сразу же нашёлся рядом танцевальный коллектив. Дело ещё в том, что я не занимался профессионально балетом, а мне уже было 18 лет: в этом возрасте поздно начинать. Но через какое-то время ко мне подошёл хореограф из местного театра и пригласил на работу. Я взял академический отпуск, но через два дня забыл и про медицину, и про институт…

– Родители не были против такой резкой смены профессии?

– Мама была против. Она часто болела и хотела, чтобы в доме был врач. И вдруг этот врач предал все её мечты и ушёл в балет! Она была очень недовольна. Правда, в последние годы жизни она как-то пришла на мой спектакль, где я играл ведущую партию. Пришла – и онемела от того, как я выкладывался. А отец относился проще. Он был добрый человек, всё понимал….

– И так балет стал вашей жизнью…

– Я шёл к этому упорным трудом. Когда попал в театр, было невероятно сложно. Там всё время говорили балетные термины, а я их не знал! Они все на французском, а я больше владел киргизским. Потом уже меня устроили во Фрунзенское хореографическое училище. Помню, прихожу как-то, а к нам приехал хореограф из Ташкента – его пригласили ставить «Дона Карлоса». Он выбирал артистов так: выставил всех в ряд – и заслуженных, и молодых – и заставил делать одно движение. Я сделал и пошёл в гримёрку, а он приходит ко мне и говорит: «Давай завтра на репетицию». Смешно, но тогда даже не знал этого произведения. Партию учили три человека. На премьере должен был выступить солист из Ленинграда, но он заболел. Пришлось выступать мне. Я, конечно, боялся, но, когда вышел на сцену, меня как подменили. После этого поступило много предложений из других театров. Но в Киргизии наступало тревожное время… И я решил уехать.

– Вы переехали в Свердловск и сразу решили создавать свой театр?

– Это было где-то в семидесятых. Тогда я уже общался с Тамарой Альфредовной Едиг, сейчас она работает в «Щелкунчике» главным репетитором по балету. Вот мы решили вместе уезжать. Разослали письма и стали ждать. В итоге ответ пришёл из Свердловского театра оперы и балета. Там и начали работать. Поймите: театр ни с того ни с сего не появляется. Наступил такой момент, когда нам обоим уже светила пенсия, а мы ещё были полны сил. Я тогда был администратором в Свердловском театре оперы и балета и только начинал свою работу с детьми. Потом ко мне подошёл тогдашний директор оперного Владислав Вяткин и предложил нам базироваться в их театре. Это и было начало «Щелкучика» – шёл, по-моему, 1988 год.

– Своё здание у вас появилось только в 2009 году, но успех к вам пришёл сразу…

– Нашим первым спектаклем стала «Муха-цокотуха». Билеты были раскуплены на раз! Это был успех, и мы решили продолжить. Запланировали «Чиполлино» с музыкой Карена Хачатуряна. Я полетел к нему домой в Москву. Встретился, рассказал про идею, и он одобрил. Мы начали ставить. Партию Лимона там исполнял Роберт Габдуллин, сейчас он солист Венского театра оперы и балета. Помню: так уставал, что не мог подняться на пятый этаж в свою квартиру. Опирался на перила и отдыхал. Но когда появился театр, у меня словно выросли крылья. Собрался с силами и поставил десять спектаклей. А вообще, в Театре оперы и балета я ставил полноценные трёхактные спектакли с детьми, в России тогда этого не делал никто. Сейчас «Щелкунчик» – это не просто театр, а театральная школа! Но… я не люблю хвалиться и не люблю, когда меня хвалят.

– Михаил Аронович, понимаю, что театр – это ваша жизнь, но, говорят, что вы ещё и великолепный кулинар?

– Да, всё моё хобби – это театр. Но готовить я действительно люблю. Особенно плов. В Киргизии научился, там все его готовят. А ещё здорово выходят торты. Как-то в Киргизии на праздник приготовил сразу пять штук. Женщины попробовали и говорят: «Миша, ну скажи, где ты их купил?».

Областная газета Свердловской области