После освобождения деревни от немцев, Федю забрали на фронт. Но, как пребывавшего в оккупации, направили его не в строевую часть, а вместе с выращенной им овчаркой, которая тянулась за ним по пятам повсюду, определили в специальное подразделение.
С Мальвой (такое цветастое имя придумал Федя маленькому щенку, который, пошатываясь, ещё перед войной, поплёлся за ним при первой встрече на улице) они вместе и голодали в оккупационное лихолетье, и взрослели вдвоём незаметно. Они научились хорошо понимать друг друга. Даже не с голоса, а по взглядам. На призывном пункте безрукий военком, недавно вернувшийся из госпиталя, увидев их, даже обрадовался.
— Вот хорошо... У меня тут разнарядка поступила набрать собаководов в санитарную часть...
Вскоре Фёдор и Мальва стали сообща постигать воинскую службу. Сообразительной собаке они давались даже легче. Мальва быстро научилась подниматься чуть свет и по сигналу тревоги. На утреннем построении по команде садиться в шеренгу рядом с сапогом своего хозяина. Быстро перестала бояться и вздрагивать при взрывах бомб и снарядов. От сытных и регулярных солдатских харчей набрала вес. Питались они, как говорят солдаты, из одного котелка. Мальва всегда быстрее одолевала свою порцию и с любопытством совала морду в алюминиевую посудину Фёдора. Поэтому он всегда старался оставить ей хоть что-нибудь от своего пайка. Она так тщательно облизывала дно и стенки котелка своим шершавым языком, что Фёдору почти мыть было нечего.
Мальву учили вытаскивать с поля боя раненых солдат. Вначале она усвоила, как правильно ползать по-пластунски. И быстро одолела эту хитрость. Вытягивала передние лапы перед собой. Припадала к земле, чтобы вражеские пули не задевали, и шустро ползла вперёд, отталкиваясь задними ногами. На спину ей крепили сумку с медикаментами и бинтами для первой помощи раненым. Она должна была прилечь рядом с тряпочным чучелом бойца. Чтобы у пострадавшего солдата появлялась возможность сделать себе перевязку...
Потом упражнения стали сложнее. Мальва отрабатывала, как выносить раненых из-под обстрела. Фёдор впрягал её в упряжку с листом фанеры. Собака зубами, вцепившись за гимнастерку, затаскивала чучело на поддон и волокла в безопасное место, к своим.
Научил её Фёдор и безошибочно в темноте находить раненого. На каждую тренировку из полевого госпиталя доставляли груду бинтов со свежими пятнами крови и налипшими остатками кожи... И он привязывал их к чучелу, которое перетаскивала собака. За каждое выполненное упражнение поощрял кусочком сахара...
От солдатской жизни и новых обязанностей Мальва не только налилась силой. Фёдору порой казалось, что она даже поумнела, очеловечилась даже. Чёрные большие зрачки её глаз теперь поглядывали на хозяина строже и пристальней. Она виновато опускала голову и отводила взгляд, когда сержант начинал отчитывать Фёдора, если она с запозданием или неправильно выполняла очередную команду...
А вскоре появилась возможность проверить её способности в деле. Немцы, получив подкрепление, выбили из деревни часть, в которой служил Фёдор. Жаркий бой и взаимные атаки с перестрелками длились целый день. Только прикрывшая землю чернота ночи их прекратила. Но на нейтральной полосе, которая простреливалась немцами, остались тяжелораненые. Тихий ветерок отчётливо доносил стоны и призывы о помощи. Сержант, командовавший санитарным отделением, дал Фёдору команду поручить собаке отыскивать и вытаскивать раненых.
Мальва сразу же послушно потянула за собой в темноту волокушу. Прошло с полчаса, пока Фёдор услышал знакомое тяжёлое сопение. Подползла Мальва. На фанерном щите лежал раненый красноармеец. Две санитарки стали его перекладывать на носилки. Тот скривился от боли:
— Подождите чуток, девчата... У меня в кармане кусочек колбасы и сахара есть... Остались от завтрака... Дайте овчарке...
Но Мальва не прикоснулась к гостинцам. Она развернулась и опять поползла в темноту. В этот раз её не было долго. Появилась она только с первыми лучами всходившего солнца.
А когда обессиленная собака приползла к Фёдору, тот остолбенел от неожиданности. На листе фанеры лежал немец. С закрытыми от потери крови глазами. В кителе болотного цвета, промокшем от крови.
Санитарки, поджидавшие возвращения Мальвы, растерянно переминались над находкой собаки.
Немец открыл глаза. Видно понял, куда угодил и отчетливо простонал:
— О, майн гот...
Прибежавший сержант на случившееся отреагировал иначе:
—Кого ты приволокла нам, бестолковая сучка? — Он пнул замолчавшего немца в бок сапогом. — Мы тебя, сука, для этого на паёк поставили?..
Он подошёл к Фёдору и добавил:
—Прикончи этого сопляка фашистского...
Фёдор отстегнул Мальву от носилок. Отвёл в сторону. Глаза собаки лучились счастьем от хорошо выполненного дела.
—Не смогу стрелять я, товарищ сержант.... Силов моих нет на такое... Не знаю, за что мы его....
—А за отказ выполнять команду ты знаешь, что на фронте положено?.. Расслюнявился тут... Они наших пачками на тот свет отправляют... Сколько ребят давеча покосили, знаешь?..
Он скинул с плеча автомат, и короткая очередь громом вспорола тишину подступившего утра. На груди немца от пробоин пуль фонтанчиками поднялись обрывки гимнастёрки. И сейчас же под ней начали расползаться свежие чёрные пятна крови...
Мальва почему-то зарычала. Фёдор перехватил собачий взгляд. Полный растерянности и недоумения.
Сержант приказал отправить её в другое подразделение. Там готовили собак для подрыва танков. Те после выполнения долга не возвращались уже никогда...
