В самом разгаре областной театральный фестиваль «Браво!». Конкурсная программа этого года включает 21 спектакль – и половина показов уже состоялась. «Областная газета» внимательно следит за каждой постановкой, ведь по итогам смотра мы во второй раз вручим приз лучшей, на наш взгляд, театральной работе. Пока же самое время подвести первые итоги.
Безумный тиран в супермаркете
Год назад свою первую награду мы вручили Серовскому театру драмы за постановку «Сучилища». Она же взяла основные призы «Браво!» – театр, и правда, никому не оставил шансов. В этом году мы шли на «чеховцев» с мыслью, что два года подряд столь высокую планку брать сложно. Ошибались. Спектакль «Калигула» по пьесе Альбера Камю поставил питерский режиссёр Владимир Золотарь. И первое, чем зрителя удаётся мгновенно взять на крючок – выбор места и времени действия. Меньше всего мы ожидали увидеть Калигулу и его приближённых в… супермаркете. На сцене – ряды стеллажей-витрин, переполненных продуктами. Геликон – типичный охранник, пытающийся коротать время кроссвордами и перерывами на приём пищи. На кассе – жена Муция, остальные – кто-то вроде администраторов зала. Общество потребления во всей красе, где никому нет дела до трагедии Калигулы и смерти его сестры – война войной, как говорится, а обед по расписанию.
С текстом Камю авторы спектакля «Калигула» при этом обращаются крайне бережно, не меняя практически ни строчки. «Освежить» пьесу, ставившуюся на театральной сцене сотню раз, авторы решили иначе. Во-первых, музыкой. Музыкальным оформлением спектакля занимался Пётр Незлученко (главреж Серовского театра), который в «Калигуле» исполняет роль Кереи. Radiohead, Мэрилин Мэнсон, Covach, Muse – согласитесь, неожиданная подборка для подобного сюжета, при этом очень органичная. Во-вторых, видеорядом. На протяжении всего спектакля работает оператор – крупным планом он берёт лица актёров, эта картинка транслируется на большом экране. Сфальшивить никак нельзя – каждую эмоцию на лице Калигулы (Алексей Наволоков) мы рассматриваем будто под лупой. Но об ошибках не может быть и речи. Ещё не закончился спектакль, а зрители в зале начали перешёптываться, что Калигула просто обязан получить приз за лучшую роль. Сначала перед нами появляется полный трогательной наивности юноша, который, увы, вкусил горечь утраты. А дальше он, как и положено по сюжету, превращается в жесточайшего убийцу – во втором акте Калигула предстаёт перед зрителем уже в образе Джокера. Да-да, популярного злодея из комиксов. Тот, как и Калигула сошёл с ума, и на его лице навсегда застыла безобразная улыбка…
Нам не раз приходилось слышать, как серовский театр упрекают в перекосе в сторону фестивальных спектаклей. Мол, подобные «Калигуле» работы, не для широкого зрителя. Вот и после показа «Браво!» мы были свидетелями того, как мужчина подкалывал свою спутницу: «Ну что, отдохнула?» Да, отдохнуть на «Калигуле» получится вряд ли. Это тот случай, когда спектакль ещё не один день будет держать вас в напряжении. Но не в этом ли главная миссия искусства…
Трамвай № 3
Нижнетагильский театр драмы им. Д.Н. Мамина-Сибиряка представил на «Браво!» спектакль «Трамвай «Желание!». За последнее время это уже третий свердловский заход на данную постановку. Сначала был шикарный вариант от «Коляда-театра», где Стэнли Ковальски играл Олег Ягодин, а роль Бланш Дюбуа исполняла Ирина Ермолова. В 2010 году постановку выдвинули на «Золотую маску» в трёх номинациях. Следом была попытка от Серовского театра драмы, где Стэнли сыграл Пётр Незлученко – и это тоже три номинации на «Маску». Конечно, мы ждали, чем ответят тагильчане. Спектакль взялся ставить московский режиссёр, известный театральный и киноактёр Владимир Скворцов, действие он перенёс в 70-е годы прошлого века – в эпоху, которую многие зрители прекрасно помнят. Но ещё одного откровения не случилось. В этой интерпретации тяжело представить, что нашла Стелла (Екатерина Сысоева) в этом абсолютно инфантильном Стэнли (Валерий Каратаев), ведь даже чтобы быть мерзавцем, нужна пусть и отравленная, но харизма. Оставляют вопросы и несколько сцен, смотреть которые просто-напросто скучно. К примеру, нестерпимо долгий разговор при первой встрече сестёр Стеллы и Бланш (Елена Макарова). Да, постепенно, спектакль набирает обороты, «разогреваются» актёры, но впечатление уже смазано…
При этом необходимо отметить стильные костюмы и любопытную сценографию – так, как нельзя кстати используемый поворотный круг сцены, проносящий перед публикой эпизоды разгульной жизни героев.
Оптимистическая трагедия Ивана Фёдоровича
«Коляда-театр» участвует в нынешнем фестивале двумя спектаклями по произведениям классиков – «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка» самого мистического русского писателя Николая Гоголя и «Оптимистическая трагедия» яркого представителя социалистического реализма Всеволода Вишневского. Впрочем, если за дело берётся третий классик – Николай Коляда – то и мистика, и соцреализм растворяются в его фирменном безудержном карнавале. Если и неверна легенда о том, что Гоголя похоронили в состоянии летаргического сна, то глядя на то, что с его незаконченной повестью сделал Николай Владимирович, Николай Васильевич вполне мог перевернуться в гробу. Не потому, что плохо, а потому, что отталкиваясь от классического текста ,Коляда создал совсем своё пространство, где обитают примитивные люди-рыбы – смешное и жуткое одновременно.
Трансформировать в карнавал «Оптимистическую трагедию», видимо, оказалось сложнее. Оттого спектакль получился несколько неровным. Как-то совсем не попал в образ Олег Ягодин. Тот набор выразительных средств, что был вполне хорош для «маленького человека» Ивана Фёдоровича Шпоньки, в образе потомственного морского офицера выглядел совершенно неуместным. А в общем, как говорил ещё один классик, «что с человеком ни делай, он упорно ползёт на кладбище». Конец пути одинаков и для никчемного Ивана Фёдоровича, и для главных антагонистов «Оптимистической трагедии» – предводителя анархистов Вожака и для пламенной революционерки Комиссара. Процесс несоизмеримо важнее результата.
Возвращение Бендера. Новоуральский театр музыки, драмы и комедии обратился к самой, наверное, знаменитой интерпретации «Двенадцати стульев» – Марка Захарова с музыкой Геннадия Гладкова. Похоже, что исполнители главных ролей Александр Кандалинцев (Остап Бендер) и Евгений Недокушев (Киса Воробьянинов) даже не пытались за бесперспективностью переиграть Андрея Миронова и Анатолия Папанова, а где-то и откровенно копировали их. Наизусть знакомый сюжет, музыка, танцы, комические ситуации – всё это искромётное первое действие.
А вот после антракта зрителей, которые полагали, что содержание второго действия им тоже хорошо известно, ждёт сюрприз. Остап Бендер и его сообщник попадают едва ли не в наши дни, посещают шахматный турнир, наблюдают за съёмками современного фильма о них же. Впрочем, развязка осталась прежней – фамильные драгоценности Воробьяниновых великому комбинатору всё-равно не достались. Жанр мюзикла и не подразумевает финального катарсиса, но заряд хорошего настроения зрители наверняка получили.
…С выжженными водкой внутренностями
Театральная платформа «В центре» представила на фестиваль спектакль «Шпаликов», в основе которого пьеса, написанная по дневникам человека, ставшего одним из символов эпох «оттепели», и воспоминаниям его друзей. Здесь нет привычного театрального пространства – сцены, тяжёлого занавеса, третьего звонка. Да и декораций вообще-то тоже нет. И особого реквизита, кроме разве что двух винных бутылок, при помощи воображения актёров и зрителей превращающих трубу и саксофон.
Пронзительные слова, но ещё более пронзительные интонации. Спектакль ведь даже не столько о Геннадии Шпаликове, а о многих людях, которые чувствовали себя чужими в нашей жизни, тех кто «с выжженной водкой внутренностями». Близость к зрителям делает ненужными пафосные котурны и надрывные монологи. Но оттого и доверительный разговор о времени и о себе впечатляет с особой силой…
Бесовщина творилась… днём
После спектакля «Вий» Свердловского театра драмы (режиссёр – Дмитрий Зимин) в памяти острее всего остаётся не сюжетная линия, а образная. Главное достоинство постановки – это сценография. Художником-постановщиком стал заслуженный деятель искусств РФ Владимир Кравцев. И мир его «Вия» – это сплошная метафора, которая раскрывается через окружающие предметы – здесь всё продумано до мелочей, всё играет свою роль, а то и не одну: будь то поленница, озеро с водой, огромный деревянный маятник, связка виселиц (они станут и каруселью, на них же потом будет висеть стол… Это далеко не все метаморфозы). Но, пожалуй, главными образами стали огонь и вода. С наступлением ночи света на сцене практически не остаётся – только нервный огонёк от лампады главного героя, Хомы Брута (Антон Зольников). На вторую ночь нет уже совсем никакого огня, только звуки и искры, которые пытался высекать Хома в кромешной темноте. Искры на мгновение освещают кусочек пространства, но всё, что мы видим, описать можно лишь словом «бесовщина».
Света становится меньше, зато всё больше – воды. Вода здесь – символ искупления греха, который лежит на нескольких героях. Вода льётся на сцену мимо рта во время бесконечных попоек, в воде плещутся днём, вода забирает одного из участников преступления против Панночки, а ближе к концу, провожая Хому на последнюю ночь, жители хутора зальют, забрызгают водой и себя, и всё вокруг, включая зрителей – устроят дикие, сумасшедшие пляски… По сути, та же бесовщина, что творится ночью в церкви. После этого всё, что будет происходить в последнюю ночь, на контрасте вдруг кажется куда спокойнее – Панночка в белом платье пугает меньше толпы на улице, она вообще кажется самым чистым существом в этом мире.
Наверное, это то, что и хотел сказать Василий Сигарев (именно его пьеса, написанная по мотивам знаменитой повести Гоголя, стала основой спектакля). Настоящее бесовство творилось не ночью, нет… А днём, когда трое преступников во главе с Хомой надругались над Панночкой и забили до смерти. Вот почему сейчас последовала расплата. Последняя сцена – похороны Панночки и Хомы Брута – самая яркая, красочная во всём спектакле. Смерть восторжествовала – но этот тот случай, когда иначе и быть не могло.
- Опубликовано в №90 от 28.05.2019
