В эти дни исполняется 15 лет с момента создания Экспертного совета при областном министерстве промышленности и науки. В него входят ветераны уральской промышленности — директора, главные инженеры и конструкторы крупных заводов. Ношей, которую добровольно взвалили на свои плечи эти люди, было их желание помочь в кризисный период оборонным и промышленным предприятиям Урала.
В разные времена членами Экспертного совета были и знаменитые разработчики оружия, например — Герои Социалистического Труда академик Николай Александрович Семихатов, чьим именем сегодня назван ФГУП «НПО автоматики», и Юрий Васильевич Томашов — бывший генеральный конструктор «Уралтрансмаша», создатель самоходной артеллирийской установки (САУ) «Мста-С». Уже десять лет Юрий Васильевич на пенсии, ему пошёл 85-й год, Но он продолжает участвовать в деятельности Экспертного совета.
В кабинете у бывшего генерального конструктора и руководителя ЦКБ «Трансмаш» всюду на фото и в макетах его детище — САУ «Мста-С». С разговора об оружии начинается и наша встреча. Звание Героя Социалистического Труда Юрий Васильевич получил за разработку «Мсты». Хотя до появления этой самоходной гаубицы с середины шестидесятых годов прошлого века ОКБ-3, а затем и ЦКБ «Трансмаш», где шла разработка отечественных артиллерийских самоходных установок, создало целое поколение такого рода установок — самоходную гаубицу 2С3 «Акация», самоходный миномёт большого калибра 2С4 «Тюльпан», самоходную пушку 2С5 «Гиацинт». И всё же, как признаётся ветеран, из всех созданных им образцов оружия ближе к сердцу именно «Мста».
— И не только потому, что лебединая песня, как обычно говорят в таких случаях. Нет, она действительно самая лучшая. Она до конца 90-х годов была непревзойдённой и в мире. Но очень тяжело шла машина в разработке. Практически всё создавалось на уровне изобретений. По этой машине только в нашей головной организации было сделано более 70 изобретений. Была задана на те времена запредельная скорострельность — 8 выстрелов в минуту. Для сравнения: наша «Акация» в минуту успевала произвести три с половиной выстрела, «Гиацинт» — пять, американская М-109 - четыре выстрела. У американцев дальность стрельбы — 22,4 километра, у нас — 24,7 километра. Пришлось сложно и потому, что шла трансформация самоходной артиллерии из классических «самоходок» в интеллектуальные артиллерийские комплексы, — рассказывет Юрий Томашов.
В любом парадном строю проход САУ «Мста-С» — самое эффектное зрелище,как и на полигонах — залпы этих установок. Фото Станислава Савина.
САУ 2С19 «Мста-С» была принята на вооружение в 1989 году. Её триумфом стала выставка вооружения в Абу-Даби в 1993 году, когда установку впервые показали иностранным военным специалистам.
— Наряду с нами показывали свои самоходки и натовцы. Но они отказались стрелять. Стреляли только мы и самоходная пушка из ЮАР. У них — три выстрела в минуту. И после этого вышла наша «Мста» — 9,5 выстрела в минуту! У нас тогда расчёт подобрался очень хороший. Все зарубежные военные замеряли по часам: шесть секунд — и выстрел! Точность при этом отличная. Мы стреляли и обычными осколочно-фугасными, и высокоточными снарядами. Так вот, из 40 выпущенных снарядов 38 поразили цель на дальности 15,6 километра, — вспоминал Юрий Томашов.
На те же 90-е годы пришлось и самое трудное для нашей оборонки время — отсутствие заказов, забастовки, огромные долги по зарплатам. Создание Экспертного совета, вмешательство экс-директоров промышленных предприятий в ту или иную ситуацию, помогли на многих уральских заводах восстановить производство, привлечь заказы, снять остроту социального напряжения.
— Это была правильная идея, — считает Юрий Томашов. — Взять то же «НПО автоматики». Там же в конце девяностых, по сути, уже устроили торговый центр. Мы проводили там заседание Экспертного совета, вырабатывали вместе с руководителями предприятия рекомендации. Обращались во все адреса, в том числе и к Президенту. И выправили ситуацию. Такая же работа велась по судьбе Уралмаша, Турбомоторного, других заводов. Конечно, сейчас особо и не выделишь какие-то крупные дела, потому что вся работа складывается из мелочей. А мелочи в итоге и дают результат.
В те годы и «Уралтрансмашу» пришлось нелегко.
— Если в советское время я каждый квартал отсчитывался на коллегии министерства и один раз в полгода на ВТК, то после 1991 года за десять лет никто, ни один чиновник из Москвы не спросил: ты что там делаешь? Ни один! — вспоминал ветеран.
— Но ведь что-то делали.
— Делали. Что нас спасло? На «Мсту» около 70 предприятий работало: КБ, полигоны, институты. Ими надо было руководить. Раньше руководило министерство. В 90-е было некому. И вот я вышел с предложением: создать совет главных конструкторов. И мы в 93 году создали Совет главных конструкторов, который взял на себя решение всех финансовых, технических и организационных вопросов. Объединил всех смежников. Мы защитили в 2001 году технический проект четвёртого поколения САУ, успели сделать много опытных узлов, в том числе и артиллерийскую часть, обстреляли её, баллистику подтвердили, основные узлы механизации. В общем, на месте не сидели, не ждали приказа.
— Бывая сейчас на заводах, что испытываете?
— Скажу о нашем заводе, — продолжил Юрий Томашов. — Мне, как ветерану, за него обидно даже. Когда я уходил из конструкторского отдела в 2003 году, а я ушёл из главных конструкторов в 2001 году и три года работал советником гендиректора, так вот, когда я передавал КБ — это был полноценный конструкторский отдел, способный выполнять любые задачи. И мне удалось его в основном сохранить в бандитские девяностые годы. Он похудел немного по численности, но основной состав я сохранил. Было около четырёхсот человек в КБ и около двухсот человек в опытном цехе. После этого сменилось несколько директоров. Сейчас в конструкторском бюро осталось человек девяносто, решать задачи в том плане, что мы решали раньше, он уже не может. И самый болезненный удар – ликвидирован опытный цех. Что это значит? Это конструкторский отдел остался без рук. Мы там могли изготавливать опытные образцы, прежде чем поставить на машину тот или иной узел, или систему, конструктор на стенде всё это отрабатывал, испытывал. А сейчас — с доски и на машину. Отсюда — свистопляска при испытаниях новых образцов. Правда, нынешний директор завода, Алексей Носов, уже задумался: надо восстанавливать опытный цех. Хоть и говорят, прошло время конструкторов на заводах, пришло время менеджеров, но не всё наработанное старшими поколениями стоило так безоглядно отрицать.
