Вчера в Екатеринбурге открылся третий Уральский форум арбитражных управляющих, цель которого – обсудить проблемы и перспективы законодательства о несостоятельности предприятий и влияние процедуры банкротства на развитие экономики.
* Арбитражный управляющий – лицо, назначенное арбитражным судом для антикризисного управления проблемным предприятием либо для проведения процедуры банкротства несостоятельной организации.
Что больше всего поразило корреспондента «ОГ» на этом мероприятии? Во время обсуждения проблем то и дело звучали медицинские термины: «диагностика», «реабилитация», «реанимация», «оздоровление». А вместе с тем и пессимистичные выводы: «арбитражное управление – это похоронный институт». По статистике, доля предприятий, которые удалось вернуть к жизни, составляет менее одного процента.
Наше издание обратилось к участникам форума с просьбой вспомнить положительные примеры.
Владимир РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, арбитражный управляющий:
– Мне ни разу не удалось спасти предприятие. Закон о банкротстве таков, что там, в одном стакане – реабилитационные и ликвидационные процедуры. Но это конфликтующие виды деятельности: оздоровление и похоронная команда, как бы это цинично ни звучало. Как правило, итог – ликвидация юридического лица.
Александр КОМАРОВ, президент Московской саморегулируемой организации профессиональных арбитражных управляющих:
– Положительные примеры есть, но их мало. Мне пришлось быть внешним управляющим на Машиностроительном заводе имени Калинина (Москва). Факт неплатёжеспособности был установлен в 1998 году. Споры на высшем уровне, кто будет вести процедуру, продолжались пять лет. Когда я пришёл в 2003 году, все коммуникации были разрушены. Оставшиеся сотрудники устроили каждый себе делянку и потихоньку воровали. Принимать меры в отношении таких предприятий нужно быстрее, когда ещё возможно что-то спасти. Мне довелось в Швеции изучать эту проблему, там, действительно, два разных закона: о банкротстве и о реструктуризации предприятий.
Владимир ЧЕРНЫХ, президент Уральской саморегулируемой организации арбитражных управляющих:
– Наши законодатели изначально тоже писали два закона. Но так сложились политические силы, что из двух коней получился «тяни-толкай». Инструментарий восстановления платёжеспособности предприятий оказался выхолощеным. Но востребован ли он в российском бизнесе? На мой взгляд, у нас сложилась обратная ситуация: хозяева накапливают долги, бросают предприятие и создают новый бизнес.
Марина ВШИВЦЕВА, исполнительный вице-президент Свердловского областного Союза промышленников и предпринимателей:
– Положительные примеры всё же есть. Усилиями конкурсного управляющего в Екатеринбурге на Пневмостроймашине были организованы переговоры, где кредиторы сумели договориться и дали возможность предприятию жить и работать дальше.
Александр МАКАРОВ, вице-президент Уральской Торгово-промышленной палаты:
– Бисертьсельмаш, Высокогорский механический завод, Красноуральский химический завод. Спроса на продукцию этих предприятий не стало, а производственная база была приспособлена только для производства вооружения. Заводы ликвидировали, но их производственные площадки функционируют. Так, на «Высокогорке» создан технопарк. Количество работающих, конечно, не 12 тысяч, как в советские годы. Но четыре-пять тысяч тагильчан там трудятся, получают зарплату и выпускают десятки видов разнообразной продукции.
Леонид ГУНКЕВИЧ, председатель совета Свердловского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Деловая Россия»:
– Пример реанимации – Турбомоторный завод в Екатеринбурге. Одно предприятие разделилось на два новых юридических лица, в результате была сохранена школа турбиностроения на Урале. Я согласен, юристы выхолостили экономическую составляющую из закона. Но не надо забывать о морально-этических нормах ведения бизнеса, связанного с банкротством. Закон не запрещает спасать предприятия, но арбитражные управляющие чаще идут по другому пути.
