Фото Александра Зайцева.
Поспорили на эту тему с главным редактором. Он сказал: строго. Я сказала: бережно и нежно. Ну да, журналисты — такие люди: обидчивые, чуточку капризные, самолюбивые. Творческие, одним словом. Хотя, по большому счёту, от огромного большинства соотечественников практически не отличаемся. Тоже мечтаем, чтоб к нам относились с уважением, чтобы с нами считались, чтобы нас ценили. Особенно, когда работаем самоотверженно.
Мы же работаем самоотверженно. Не так уж давно гимном журналистским была песня «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете...» Песню почему-то забыли, но суть, в общем, осталась. Как трудились без выходных, так чаще всего и продолжаем трудиться. И не в силах порой расслабиться, продолжаем додумывать материал в самой неподходящей обстановке. Дома — ещё полбеды. Вот в театре или концертном зале — куда хуже. А бывает удачная мысль посетит прямо на ходу. И остановишься, и блокнот достанешь, и запишешь. Разве это жизнь, посетует кто-то. Другой же позавидует: повезло — получают удовольствие от общения с людьми (порой великими) и зарплату — за то же самое.
А всё-таки... Вот я застала времена: в редакцию люди шли, когда идти больше было некуда. Когда в помощи отказали все. Когда человек остался с бедой один на один. И ведь поддерживали. И ведь помогали. После наших публикаций доброе имя удавалось восстановить, компенсаций добиться, даже с жильём решить проблему. Да мало ли... С журналистским мнением очень считались. И не только, между прочим, в советскую эпоху. По инерции это продолжалось спустя годы, порой десятилетия. Ветераны до сих пор надеются: журналист приедет, журналист рассудит...
Но ведь и мы (каждый из нас) осознавали ответственность. Мой однокурсник, серьёзный журналист, давно порвавший с профессией, как-то сказал: «Не могу больше, мне жаль тех, кого по моей милости наказывают».
Смена образа произошла исподволь, незаметно. Был герой из знаменитого в шестидесятые герасимовского фильма, защитник «человеков», которому жутко хотелось подражать. А стал... Не обратили внимания? Если сегодня на экране появляется журналист, то это обязательно вертлявое, пронырливое, исключительно наглое существо без чести и совести. Существо, готовое без мыла пролезть в любую образовавшуюся щель, узнать, выведать самое потаённое, самое больное. Не получается выведать — получается придумать. Главное — разнести по свету. Как в том анекдоте: то ли он украл, то ли украли у него. Но что-то было. В этом — удаль, геройство, в этом мастерство. Как правило, жизнь сама наказывает «мелких киношных бесов».
Но в реальности их год от года всё больше. Равнодушные, в сущности, к людям, они любят не журналистику в себе, а себя в журналистике. И это часто даёт повод сказать — журналистики больше нет. Умерла.
Брюзжу, конечно. Однако имён, равных гремевшим на всю страну Анатолию Аграновскому, Инне Руденко, Отто Лацису — не вижу. Уверена, впрочем, что соискатели где-то поблизости. Пока не востребованы. В моде другие акулы пера. Но... мудрецы уверяют: «И это пройдёт...»
