Не только моё личное впечатление — этим летом комаров значительно больше и злее они, что ли. А весной вообще какие—то гиганты вылетели на свою кровавую охоту. Что за напасть? Мы решили поинтересоваться у ведущего специалиста лаборатории «Экология рыб и биоразнообразия водных экосистем» Института экологии растений и животных УрО РАН, доктора биологических наук Любови Некрасовой. Любовь Степановна, можно сказать, всю свою научную жизнь посвятила комарам.
— Да, раза в полтора больше нынче комаров, это подтверждают все результаты нашей работы в поле. Дело в том, что весна в этом году была водная, с большим количеством луж, все канавы, болота, небольшие пруды наполнились, а это самое подходящее место для кладки яиц, из которых появляются личинки, а уж из них — взрослые комары. Теперь о крупных насекомых. Дело в том, что некоторые виды комаров, а всего их на Урале насчитывается 60 видов, не погибают с наступлением холодов, а уходят в зиму, прячась в коре деревьев или в других укромных местах. Вот они—то и открывают сезон уже взрослыми. Им на смену приходят уже вылупившиеся из личинок. К тому же, если год складывается неблагоприятный, яйца могут отложить своё развитие на следующий год. А нынешняя холодная весна им не помеха. Личинка комара как бы набирает сумму положительных температур за 15–30 дней и раскрывается. Вот и получается, что вылупились и прошлогодние, вылетели зимние, а там свежие подоспели. Пик сезона пришёлся на конец мая — начало июня. Живут они достаточно долго — месяц—полтора. Некоторые виды откладывают яйца по два—три раза при благоприятных условиях. Так что нам приходится их терпеть практически всё лето. Летать они прекращают при температуре ниже пяти—шести градусов тепла.
— Кусают, конечно же, только самки?
— Естественно, они же отвечают прежде всего за продолжение рода.
— А «мужички» чем питаются?
— Нектаром цветов, у них и хоботок другой. (Ну кто бы сомневался! — авт.)
— Досаждают комары, конечно, сильно. А опасны чем? Малярия?
— Если бы только малярия! Это и туляремия, и геморрагическая лихорадка, и даже клещевой энцефалит — могут сначала укусить, скажем, мышь с энцефалитом, а потом человека и всё — вирус в организме начинает свою разрушительную работу. Поэтому, например, к саммиту ШОС, что проходил в Екатеринбурге, в окрестностях города травили малярийных комаров. Таково было условие участников саммита. Кстати, таких комаров у нас на Урале шесть видов и это одно из заблуждений, что они большого размера. От обычных внешне они отличаются только личинками, да ноги подлиннее, но способны переносить паразитов, заражающих малярией. Малярии у нас нет, а комары такие есть и поэтому за ними присматривает Роспотребнадзор. Случись, завезут к нам иностранцы малярию, могут и разнести заразу.
На этой карте Екатеринбурга с окрестностями, которую составила Любовь Некрасова, нанесены все «комароопасные» места с данными по численности, видовому разнообразиюи инфекционному потенциалу. Фото Алексея Кунилова.
— А ВИЧ они могут переносить?
— Нет. Проводились такие исследования за рубежом. Вирусы не приживаются в организме комара и дальше не распространяются.
— Уже легче. А чем он ещё опасен?
— При укусах самка впрыскивает под кожу антикоагулянт, чтобы кровь быстро не сворачивалась, это зачастую вызывает у людей аллергическую реакцию.
— Итак, комар неприятен, вреден и даже опасен. Как с ним бороться? Где—то я читал, что пробовали заливать болота нефтью, чтобы личинки задохнулись и комара не было. Так сразу и птицы исчезли...
— ...и рыбы станет меньше, и всё другое передохнет. Этот кровосос ведь не сам по себе живёт, а в экосистеме. Были такие попытки и не только в Сибири, когда там массово стали осваивать газовые и нефтяные месторождения. Это называется нефтевание. К чему приводит, уже ясно. В 20-е годы на Кавказе была вспышка малярии и там сначала нефтяная плёнка не помогла — все лужи и канавы не зальёшь. Тогда нашли другой выход: высадили эвкалипты, которые потребляют много воды, постепенно стало сухо и комаров поубавилось. Сейчас уже ясно, что наиболее эффективна химия, например, уже запрещённый ДДТ. На замену пришли препараты на основе фосфор-органических соединений —карбофос, дихлофос и так далее. Сейчас появляются более современные химические соединения — пиретроиды.
— А нельзя как—то попроще, на бытовом уровне... Вот пришёл в магазин — и что лучше взять?
— Всё, что поступает в продажу, проходит сертификацию и пригодно к использованию. Только детям до года не рекомендуется их применение, а взрослым лучше наносить препараты, хоть кремы, хоть аэрозоли, не на кожу, а на одежду. Кстати, а в лес идти лучше всего в так называемой «энцефалитке» из плотного материала с резинками в рукаве. Да, душновато, но из двух зол... Помнится, когда начали строить БАМ, у учёных просили рекомендаций по одежде, чтобы и от гнуса защититься, и работать не жарко было. Совет был прост: закажите сетчатые куртки из толстой нитки — длина хобота у комара всего 2,6–3,0 миллиметра. Говорят, результат был неплохой.
— Любовь Степановна, а вот занесло меня как—то в Сибирь на военный аэродром, вокруг которого было сплошное болото. Так там все ходили с маленькими приборчиками на батарейках. Дескать, испускают они радиоволны определённой частоты, которые отпугивают комаров.
— О, это интересная тема! Когда директор нашего института академик Станислав Семёнович Шварц был во Вьетнаме, ему тоже рассказывали о таких приборах у американцев во время войны. Он нам потом поручил прошерстить всю литературу на эту тему. И мы нашли такие исследования у немецких учёных. Увы, найти частоту, отпугивающую комаров, им не удалось. Так что, думаю, это обманка.
— А я знаю, чего больше всего боятся комары, — включился в разговор вошедший в лабораторию коллега нашей собеседницы кандидат биологических наук Юрий Вигоров. — У нас есть метод определения численности насекомых в определённом месте «на руку», то есть считаем, сколько их сядет на оголённую по локоть руку за 20 минут. Я их пробиркой отлавливаю и перемещаю в другую пробирку, уже со спиртом. Бывает, что торопишься, и в пробирку, где уже есть комар, запихиваешь другого. Второй очень сильно сопротивляется — видимо, получает какой—то сигнал от уже попавшегося о смертельной опасности. Если определить природу этого сигнала, думаю, такой прибор можно будет создать.
— И напоследок ещё один вопрос. Говорят, что комары не поднимаются выше седьмого этажа. А иной раз видишь комариный рой и на девятом этаже, и выше...
— Тут нет каких—либо границ. Воздушные потоки без ветра могут поднять насекомых достаточно высоко. А рой — это другое. Его образуют самцы для привлечения самок. Залетает дама в рой, выбирает кавалера... Далее — процесс копуляции, то есть оплодотворения самки.
— Слушайте, ну всё как у людей. Что ж жрут—то они нас так беспощадно?
— Природа...
Кстати
Гнус — это не только комары, но и слепни, мошка и мокрецы.
