- Опубликовано в №103 от 10.06.2016
По будням екатеринбуржец Сергей Новосёлов работает в компании по установке конструкций из пластика и алюминия, а в выходные отправляется на аэродром Логиново. На Среднем Урале его вторая профессия – одна из самых редких. Он – воздушный оператор. Своих «моделей» Сергей снимает в экстремальных условиях – в свободном падении с высоты 2,5 километра со скоростью 200 километров в час, а техникой, прикреплённой к шлему, управляет лёгкими движениями… зубов и языка.
– Сергей, что было раньше – вы начали снимать или нырнули в небо?
– Фотографией я увлекался с детства, но сейчас я скорее видеооператор, чем фотограф. Изначально парашютный спорт снимался только на видео – это единственное средство судейской регистрации результатов. И лично мне интереснее всего снять весь прыжок – инструктаж, выход из самолёта, полёт в свободном падении и под куполом и приземление – так, чтобы получившийся фильм потом не пришлось монтировать, а его герой и через десять лет с удовольствием смотрел и показывал это видео друзьям, снова ощущая те эмоции. С парашютом впервые прыгнул лет десять назад, когда перешагнул 35-летний рубеж. Прыгнул один раз, потом второй. После третьего инструкторы предложили остаться. Четвёртый и пятый прыжки выполнил в один день. Сейчас каждые выходные еду на дропзону (место, где выполняются прыжки с парашютом). За десять лет сделал 815 прыжков. Кроме меня в аэроклубе работают ещё пять операторов, в день каждый успевает сделать до шести прыжков. Больше – не укладываемся по времени. Учиться работе с камерой в небе стал где-то после 150 прыжков, после двухсот – начал тренироваться на таких же спортсменах. Сейчас допуск к упражнению «Прыжок на видео- и фотосъёмку в свободном падении» дают только после трёхсот прыжков.
Из самолёта воздушный оператор выходит чуть раньше, чем тандем-инструктор с пассажиром, чтобы успеть снять сам момент прыжка. Фото: Дмитрий Пряхин
– Почему?
– Из-за высокой сложности. Оператор – это спортсмен с уровнем подготовки выше среднего. На высоте 2400 метров (а именно с такой высоты совершают прыжки в тандемах) расслабляться некогда. Средняя скорость полёта – 200 километров в час, но из-за того, что тандемы в зависимости от веса падают с разной скоростью, приходится удерживать или отпускать себя площадями собственного тела. Складываешься – летишь гораздо быстрее, расправляешься – летишь медленнее.
– Для этого и техника, и экипировка должны быть соответствующими?
– Техника – самая обычная. Сегодня индустрия электроники предлагает для воздушных съёмок всевозможные девайсы, которые позволяют запускать процесс рукой, зубами или языком – для этого к камере крепится специальная кнопка. Вес «железа» на шлеме в целях безопасности ограничен полутора килограммами. Видоискатель камеры в такой съёмке, по понятным причинам, использовать невозможно, поэтому в качестве «прицела» используется прозрачная пластинка перед глазом, с обозначением центра кадра. Костюм – почти как в групповой акробатике. Штанины комбинезона скроены таким образом, чтобы создавать дополнительную площадь. Между руками и туловищем – специальные крылья, которые также добавляют телу площадь и помогают удерживаться на низких скоростях. Во время прыжка оператор выходит из самолёта первым и несколько секунд висит снаружи, держась руками за обрез двери, чтобы снять момент прыжка. Затем он летит рядом с тандемом, раскрывает свой парашют чуть позже тандем-инструктора, но приземлиться должен раньше, чтобы снять приземление тандема.
– Что нужно, чтобы при воздушной съёмке «модель» выглядела фотогенично?
– Правильно выбирать ракурсы. Самое сложное для нас – борьба с солнцем: надо, чтобы тандем-мастер регулировал положение относительно света. Если тандем летит лицом к солнцу, сверху снимать его нельзя – получается некрасиво. Снимаешь снизу – появляются тени на лицах, и приходится маячить пассажиру, чтобы он поднимал голову. Ещё одна сложность: пассажиры у тандем-инструкторов бывают достаточно крепкие, в итоге тандем начинает «крутить». Мастерство тандем-инструктора – в том, чтобы развернуться в нужном направлении. И кроме того: на земле ты можешь посмотреть на экран и увидеть, что снимаешь. В воздухе это невозможно: приходится на собственном опыте учиться определять, куда направлять камеру, какую дистанцию выдерживать, чтобы зафиксировать тот или иной кадр или сюжет.
– Курьёзные случаи за время работы бывали? Скажем, человек отказывается прыгать или начинает отбиваться от инструктора…
– Таких серьёзных не было (смеётся). А из мелких курьёзов – девушки после выхода из самолёта зажмуривают глаза и весь полёт не шевелятся. На самом деле, столько разных эмоций удаётся увидеть за один день, а самые красивые снимки получаются, когда человек улыбается.
– В прошлый раз на аэродроме передо мной прыгал ваш коллега, которому подарили на день рождения сертификат на прыжок в тандеме со съёмкой. А у него за плечами – больше двух тысяч прыжков…
– Это мы так любим пошутить. На самом деле, есть такая традиция – все прыжки, кратные ста, а затем – кратные тысяче, отмечать «фановыми» прыжками. И дни рождения тоже. Делаем это просто ради удовольствия. Кстати, первый раз отмечали «круглую цифру» коллеги в 500 прыжков на дропзоне в Мензелинске. С 4-километровой высоты одновременно прыгали несколько операторов, и все – с камерами.
– Часто после первого прыжка возвращаются и навсегда остаются в парашютном спорте?
– Прыжок в тандеме для многих – просто единоразовый праздник. Примерно треть приезжают с подаренным сертификатом или делают себе подарок на день рождения. Возвращаются достаточно мало. Знаю от силы человек десять, которые прыгают постоянно. Приехал, как я, один раз, второй, а потом небо затягивает и уже не отпускает.
