Остатки дороги, из которой, словно драконьи зубы, торчат камни, приводят к деревне на краешке Висимского заповедника — Большим Галашкам.
Покосившиеся опоры без проводов, улицы с травой в человеческий рост, заповедная тишина… Редкие окошенные подворья подсказывают, где живут самые стойкие галашане и экодачники. Но нынче тут шумно — Большим Галашкам 420 лет. По крайней мере, так считают местные жители. По данным висимского музея им. Д.М. Мамина-Сибиряка, первое упоминание о селе, что стоит на высоком берегу реки Сулём, встречается в летописях 1594 года.
Сейчас в Больших Галашках проживают всего 12 человек, но на один день в году затерянная в реликтовых лесах глубинка вновь превращается в многолюдное селение. Бывшие его жители, не по своей воле покинувшие эти места, съезжаются из Екатеринбурга, Перми, Нижнего Тагила и даже из дальнего зарубежья.
О том, как на реке Сулёме кержак Галаня хранил устои староверчества и как вольготно жилось здесь промысловым людям, можно узнать из старинных хроник и романа Алексея Иванова «Золото бунта». В советские годы галашане тоже не бедствовали, число жителей достигало полутора тысяч человек. Здесь работали колхоз и леспромхоз, школа учила детей в три смены, были ясли, пекарня и больница. А потом будто ураган прошёл над селением — всё опустело. В 1980-м деревню признали неперспективной и лишили всего. Люди уехали.
Но староста Любовь Якушева и её соседи не захотели бросить родные гнёзда. К ним примкнули несколько семей экодачников из Екатеринбурга, которых привлекло отсутствие цивилизации. Быт стал почти таким же, как при первостроителе Галане. Нет ни магазинов, ни медицинской помощи, ни электричества…
Летом тут привольно — в реке водятся хариусы, в лесах полно дичи, грибы и ягоды можно собирать прямо под окнами. Зимой тяжело — по огородам шастают волки, промышляют домашней скотиной, не брезгуют и собаками. Лютые морозы стоят каждый год, ведь на горном хребте средняя температура на четыре градуса ниже, чем в среднем по области. Колодцы и ключи промерзают насквозь, и чтобы добыть воду, люди растапливают снег.
С осени запасаются мешками муки, крупами. За продуктами, пенсией или ещё по какой надобности пешком ходят в посёлок Висим — 23 километра по лесу.
Хоть о зимних напастях Любовь Якушева рассказывает с улыбкой, весёлого в её рассказе мало.
— Неужели и побаловать себя конфетами хоть иногда не хочется? — спрашиваю у женщины. Та смеётся:
— Ещё как хочется. Один раз зимой по сугробам в Висим сходила — дорогу-то заметает — купила два килограмма сахара. На обратной дороге чуть не замёрзла, спасибо собаке — Патрон в сугробе расшевелил, домой потянул. Зато потом дома ирисок налепила, отвела душеньку.
Местные жители на трудности не жалуются, наоборот, обращают внимание на плюсы удалённости их села: нетронутость природы и личный покой. На домах даже замков нет. Стоит у дверей метла, значит, хозяева отсутствуют.
Оставшиеся коренные жители деревни и новые галашане — дружное сообщество. Дачники выступают в роли продуктовых агентов. Зная о небогатых доходах галашан (основной источник — пенсии да сезонная подработка), екатеринбуржцы не ленятся покупать продукты на оптовых рынках. Так и повелось — дачники участвуют в заготовке кормов для единственной в деревне коровы, а местные жители помогают в строительстве домов и дворовых построек.
В День села коренные жители и дачники вместе встречают дорогих гостей. Праздничная программа заканчивается прогулкой по милым сердцу местам.
Вот плотина, с которой открывается потрясающий вид на Сулём. Вот старый тополь возле дома Корюковых, под который собиралась на танцы местная молодёжь. В этой семье было 13 детей, но родители ухитрялись баловать наследников — первыми в деревне они купили радиолу. Весело жила деревня когдато…
Уезжая с праздника, люди склонялись в земном поклоне у крайних домов: «Прощайте, Галашки. Мы обязательно вернёмся повидаться».
