В Екатеринбурге, в ККТ «Космос», прошёл творческий вечер сатирика Игоря Губермана. Он известен публике прежде всего своими хлёсткими четверостишьями — «гариками». «Гарики» звучали на самые разные темы — о евреях, о России, о детях, о старости, а также о любви и семье (это, кстати, разные темы! — подчеркнул Игорь Миронович).
… А наш разговор состоялся до начала концерта. И начался он — хуже не придумаешь. Едва зайдя в гримёрку он, поморщившись, сообщил:
— Едва заснул в гостинице, как в дверь постучали и вручили мне подарок за то, что я у них остановился. В результате я не выспался и поэтому очень злой.
… И не поймёшь по его непроницаемому лицу, говорит ли он серьёзно или уже вживается в образ мрачного циника, в котором появится через несколько минут на сцене. Поэтому на всякий случай уточняем:
— Игорь Миронович, многие авторы, видимо, чтобы уйти от персональной ответственности за написанное, зачастую уточняют, что это не их мысли, а лирического героя. У вас тоже бывает такое творческое раздвоение?
— В каких-то стишках есть, а в каких-то — от первого лица. По-разному бывает. И по большей части случайно. Нет вообще никаких закономерностей — где-то слово интересное чем-то задело и обрастает другими, где-то чужую мысль украду и зарифмовываю сразу, чтобы автор не узнал.
Разговор с Игорем Губерманом можно сравнить с «гариками»: короткий, лаконичный, но ёмкий и терпкий. Фото: Павел Ворожцов
— А ставшая вашей фирменной четырёхстрочная форма тоже случайность?
— Вот это как раз совсем не случайность. Здесь имеется очень простое и логичное объяснение — на дружеских пьянках больше четырёх строчек не прочтёшь, прервут, если длинный стих. Да и мысли мои куцые, как видите, в четыре строки вполне умещаются.
— Так уж и куцые. Во многих «гариках» есть едва ли не попытка философского анализа, пусть и облечённого в форму лёгкого застольного четверостишия.
— Ну это вы мне польстили.
— Едва ли не большинство ваших «гариков» достаточно циничные…
— Цинизм вообще хорошая штука. Древние мудрецы неспроста были циниками.
— Но если это не лирический герой, а вы сами так воспринимаете окружающий мир, жить с таким взглядом на жизнь — это благо или наказание?
— Я думаю, что это счастье, потому что я вижу жизнь совершенно открытыми глазами. Мы ведь привыкли давать слову «цинизм» отрицательное значение, а на самом деле быть циником — это очень хорошо. Особенно в сегодняшнем обществе с его политкорректностью цинизма очень не хватает.
— Неужели никогда не хотелось быть романтиком?
— Хотелось, но не получалось. Разве что в далёкой юности, когда я писал длинные романтические стихи. Но в какой-то момент вдруг понял, что хватит пускать слюни, сопли и слёзы, после чего решительно утопил всё написанное в помойном ведре.
Игорь Губерман поделился с нами секретом своего жизнелюбия: «60 лет курю, пью и никакой физкультуры». Фото: Павел Ворожцов
— Без чего вы не можете себя представить?
— Без трёх вещей — выпивки, сигареты, крепкого словца.
— У вас в стишках, кстати, нередко попадается нецензурная лексика…
— Меня за неформальную лексику осуждают интеллигенты среднего возраста. А старики и старушки просто наслаждаются. У меня был такой стишок:
Старушки мне легко прощают
Всё неприличное и пошлое.
Во мне старушки ощущают
Их неслучившееся прошлое.
А что касается неформальной лексики, мне одна лингвистка подарила словарь великого русского лингвиста Александра Бодуэна де Куртенэ, где есть такая фраза: «Жопа — слово не менее красивое, чем генерал. Всё зависит от употребления». Наше ухо, привыкшее к невероятной пластичности русского языка, само с наслаждением ловит любую возможность неприличного поворота.
— Когда читаешь «гарики», кажется, что это мгновенный экспромт. Это действительно так?
— Иногда да, рождается практически мгновенно, как будто уже где-то созрел стишок и сам вылез. А иногда целую неделю приходится слова перебирать, чтобы каждое из них как будто бы легко и просто встало на своё место.
— Среди тех ваших, как вы говорите, «стишков», которые разошлись в народ, много полных мрачной самоиронии и в то же время очень жизнелюбивых «гариков» о старости. Самое удивительное здесь в том, что многие из них вы читали на своих концертах ещё в начале
— Да, а писать их я начал вообще лет в сорок. Поскольку дурак был тогда, то ощущал себя по возрасту наверно даже старше, чем сейчас. И что интересно, написал всё верно. Когда действительно дожил до старости, не вижу поводов что-либо исправлять.
— А сейчас на сколько лет себя ощущаете?
— В хорошие периоды лет на шестьдесят пять, а иногда — примерно на девяносто два.
— Когда-то ваши «стишки» разлетелись по стране в «самиздате», а сейчас гуляют по Интернету, часто даже без указания авторства. Не обидно?
— У меня нет ни грамма авторской ревности. Хоть под другими фамилиями пусть гуляют. Я ещё напишу. Когда узнал, что в одной московской школе в женском туалете на стене написаны два моих «гарика», мне было очень приятно.
— А как у читателя у вас есть какие-то предпочтения?
— В стишках наверно всё-таки Саша Чёрный. Из прозы очень многих люблю — Пелевина, Акунина, Дину Рубину, Люсю Улицкую. Кого-то из них знаю лично, и могу сказать, что творец обычно значительно ниже своих творений.
Игорь Губерман: «Я не считаю себя поэтом». Фото: Павел Ворожцов
— К вам это тоже относится?
— Конечно.
— Поскольку в Екатеринбурге вы не первый раз, можем предположить, что здесь вас принимают хорошо.
— Прежде всего, Екатеринбург — изумительно красивый город. Мне очень нравится здешнее сочетание современной архитектуры с купеческими особняками. И дай бог вам счастья! И публика в Екатеринбурге действительно в большинстве своём хорошая.
— Вы сами всегда подчёркиваете, что вы непрофессиональный артист. Что вам даёт общение со зрителями?
— Ну во-первых, гонорар. Чего уж тут скрывать — я кормлю семью. А во-вторых, это иногда бывает очень интересно. Я получаю много записок во время концертов и люблю на них отвечать. Правда, иногда вопросы бывают такие, на которые у меня нет ответа. Например, «Помогите девушке с двумя детьми выйти замуж за еврейского банкира». А потом, есть ведь ещё такая малоисследованная область, как взаимное вампирство — я какую-то энергию, не всегда положительную, получаю от зала, а зрители — от меня. А вообще, я ведь каждый раз минут за двадцать до концерта трясусь как заячий хвост. Я боюсь. До сих пор боюсь, хотя столько раз выходил на сцену. Но как только дойду до микрофона и за него ухвачусь — всё проходит.
Читателям «ОГ» Игорь Миронович пожелал свободы и счастья. Фото: Павел Ворожцов
… Всё прошло. Концерт действительно удался. Два часа с антрактом пролетели на одном дыхании. На высоте жанра оказался не только сам Губерман, но и зрители. «Пересели на 600 рублей поближе — шутки стали ещё смешнее», — прочитал Игорь Миронович в одной из пришедших записок и явно принял её автора как достойного коллегу по острому слову.
- Опубликовано в №54 от 30.03.2017
