Сегодня на закрытии фестиваля «Евразия» состоялась премьера — Уральский филармонический оркестр исполнил произведение итальянского композитора Ивана ФЕДЕЛЕ «Ur», написанное специально для фестиваля. Сам автор, который помимо прочего курирует музыкальную программу Венецианской биеннале, впервые приехал в Екатеринбург, побывал на репетиции, прочитал лекцию студентам консерватории и побеседовал с корреспондентом «Облгазеты».
— Синьор Феделе, произведением, которое вы написали специально для нашего фестиваля, закрывается «Евразия» -2017. Расскажите, пожалуйста, что лежит в его основе?
— Это была моя первая работа для оркестра из России, при том, что я всегда восхищался и вашей страной, и её людьми. Вначале я подумал о том, какое это замечательное место — Урал, граница не просто между Европой и Азией, но и различными культурами. Я подумал о путешествии, которое начинается с пересечения водного пространства, потом это преодоление пустыни и подъём в горы. Это такая метафора человеческой жизни — каждый должен пройти эти стадии, чтобы достичь вершины духовного развития. Название «Ur» имеет несколько метафорических подтекстов. Во-первых, это то, что было в самом начале, рождение человеческой мысли. И, конечно, это название созвучно с Уралом.
— Вы выступали в Уральской консерватории с лекцией «Скульптура музыки». Там у вас была профессиональная аудитория, а можете вкратце объяснить суть нашим читателям, большинство из которых не искушены в теории музыки?
— В таких случаях я обычно пользуюсь языком метафор. Музыка — это не что иное, как повествование, в котором есть какие-то узнаваемые элементы из жизни, свои персонажи, развитие сюжета. Идея в том, что скульптура существует в пространстве, а музыка — во времени. И мне всегда было интересно, как их соединить. Можно сказать, что музыкальное произведение уже существовало до того, как оно зазвучало. Точно так же, как из камня получается скульптура. Композитор в процессе работы как бы направляет свет, освещает эту скульптуру с разных сторон, каждый раз находя новые детали. Изменение перспективы меняет наше восприятие, но на самом-то деле остаётся всё та же скульптура.
— Так получилось, что вы сначала на расстоянии вдохновлялись Уралом, а сейчас впервые сюда приехали. Какие первые впечатления?
— Конечно, в основном у меня музыкальные впечатления. Люди, которых я здесь увидел, очень увлечены тем делом, которым занимаются. С удовольствием отметил, что музыканты Уральского филармонического оркестра — это высочайшие профессионалы. Кстати, и встреча в консерватории произвела очень хорошее впечатление. Я много общаюсь с молодёжью и сразу вижу, интересно аудитории то, что я рассказываю, или нет. У меня ещё будет время погулять по городу, но то, что я видел из окна отеля говорит о том, что город развивается, живёт. Отметил, что есть целые кварталы, где много зданий в стиле конструктивизма.
— Италия — музыкальная страна, в которой, кажется, невозможно быть к ней равнодушным. Но ведь наверняка есть какие-то композиторы, на творчестве которых вы выросли?
— Если говорить об итальянских композиторах, то на меня оказали большое влияние Франко Донатони и Лучано Берио, из иностранцев — Дьёрдь Лигети. А если говорить о том времени, когда я был совсем маленьким, то всегда любил Баха и Бетховена, несмотря на то, что они очень разные. Был романтический период увлечения Шуманом, период Брамса, Малера. Так постепенно я дошёл до композиторов XX века, и меня покорили Стравинский, Барток, Прокофьев, Шостакович. Я ведь начинал как пианист и прекрасно знаю сонаты Прокофьева и Шостаковича.
— Вы говорите о классике. Но в России, прежде всего, очень популярна итальянская эстрада. У вас есть свои предпочтения в популярной итальянской музыке?
— Конечно, я был молодым и носил длинные волосы (смеётся)… Все мы слушали фестиваль в Сан-Ремо, но всё-таки больше тогда увлекались англоязычным роком — «Роллинг Стоунз», «Пинк Флойд». Из популярной музыки моего времени могу выделить Лучо Баттисти и Лучо Далла (в России наиболее известна его песня «Карузо». — Прим. «ОГ»). Наверное, мало знают у вас Фабрицио Де Андре, хотя многие итальянцы его любят. Популярная музыка — это авторская музыка, и те, кого я назвал, на мой взгляд, лучше всего её олицетворяют. Есть ещё одна итальянская певица, которую я очень люблю — это Мина.
— По музыке ко многим кинофильмам у нас хорошо знают Людовико Эйнауди.
— С Людовико я хорошо знаком, мы с ним учились вместе… Но я не поклонник минимализма в музыке.
— Синьор Феделе, насколько удалось выяснить, готовясь к встрече с вами, у вас, помимо музыкального, есть ещё и философское образование. Зачем?
— Всё просто. Когда я учился в консерватории, у меня одновременно также были курсы по классической итальянской, греческой литературе и философии. Меня всегда очень интересовало, как философы объясняют жизнь, взаимоотношения человека и мира, человека и природы. Потом уже как музыканту и композитору мне эти знания очень пригодились. Более того, я считаю, что видение мира, которое даёт эмпирическая логика, может использоваться нами и в повседневной жизни. Особенно близки Хайдеггер и Гуссерль. А ещё, мой отец — математик, поэтому я вырос с осо-знанием того, что математика — это красота, чистое искусство. Отец всегда говорил мне: «Будь осторожен с теми, кто не уважает математику».
— Математика — это красота и гармония. Но если мы говорим о современном искусстве, музыке в том числе, то это всё-таки зачастую слом гармонии…
— Я понял, что вы имеете в виду. В современной музыке существует много направлений. Например то, что по-итальянски можно назвать «сатурационе» (насыщенность. — Прим. «ОГ»). Его представляют Рафаэль Сендо и Франк Бедросян. Это движение родилось в стенах ИРКАМ (Институт исследования и координации акустики и музыки. — Прим. «ОГ») в Париже. Для музыки этого направления характерна запредельная насыщенность звуками, которую можно сравнить с переливающимися всем своим многоцветьем персидским ковром. Архитектурные стили барокко и рококо — это тоже пример эстетического пресыщения.
Наряду с этим есть и какие-то экстремальные варианты, но это к музыке уже не особенно относится. Чаще всего это не очень удачные попытки изобрести что-то новое.
— Тогда объясните, пожалуйста, как непрофессиональному слушателю отличить — где действительно искусство, а где неудачная попытка?
— Преимущество музыки в том, что она не нуждается в объяснении, в «переводе». В любом уголке Земли звуки одни и те же, разница только в том, как в разных традициях эти звуки перемешиваются. Проблема не в музыке, а в слушателе. Ребёнку семи-восьми лет, у которого нет устоявшихся представлений, интересно всё, что он слышит. На взрослую публику большое влияние оказывает история жизни, музыкальный багаж. У ребёнка или подготовленного слушателя активная позиция — узнать что-то новое, что-то для себя открыть. У большинства же позиция пассивная — услышать что-то знакомое, потому что есть страх не понять что-то новое. И получается парадокс — написаны тысячи, если не миллионы произведений, а играют симфонии Бетховена, потому что его все знают. И это нежелание открывать для себя что-то новое я с сожалением замечаю не только в музыке. И я вижу свою задачу как раз в том, чтобы это любопытство снова пробудить. Я не согласен с теми, кто говорит, что классика — это всегда прекрасно, а современная — вся непонятная. В каждом времени есть музыка красивая и некрасивая. И даже композиторы, скажем так, второго-третьего ряда, тоже нужны, потому что они создают ту почву, в которой рождаются гении.
— Как куратор музыкальной программы Венецианской биеннале, какими критериям вы руководствуетесь, составляя программу?
— Венецианская биеннале — это множество различных фестивалей, и когда мне пришлось впервые заниматься составлением музыкальной программы, я решил — надо показать публике всё многообразие музыкальных направлений, которые стоит послушать. Вторая задача — показать, что, несмотря на многие отвлекающие соблазны, есть много талантливых молодых людей, которые пишут интересную музыку.
Конечно, есть такой признанный центр современной музыки, как Институт музыки в Дармштадте, задающий какие-то тенденции, но многие композиторы в силу разных обстоятельств никогда не бывали там, и у них свой, ни на кого не похожий стиль, например, у Софьи Губайдулиной или китайского композитора Тань Дуня.
— Есть кто-то, кого бы хотелось пригласить, но пока по каким-то причинам не получилось?
— За шесть лет на Венецианской биеннале побывали около двухсот композиторов. Мне кажется, что все, на кого стоило бы обратить внимание. Могу немного приоткрыть наши планы — через год будет представлена русская тема, c такими авторами, как уже упоминавшаяся Софья Губайдулина, а также Владимир Тарнопольскийи молодой московский композитор Николай Попов. А вообще, Россия такая огромная, здесь так много талантов, что наверняка будут новые имена.
- Опубликовано в №192 от 14.10.2017
