Когда екатеринбургский Музей дизайна и архитектуры на выставке «Триумф и трагедия» представил наследие выдающегося скульптора ХХ века Степана Эрьзи, тесно связанного с Уралом, наибольший резонанс возник, как ни парадоксально, за рубежом. Италия, первой инициировавшая когда-то сохранение памяти о скульпторе, отреагировала очень эмоционально: как мы – страна, где Эрьзя получил мировое признание, с нашим лучшим в мире каррарским мрамором, не додумались до идеи фестиваля, до которой додумались в уральском селе Мраморском?! На самом же Урале в те дни «посмотреть Эрьзю» спешили знающие. Прочие, как и до того, остались в неведении: а что, собственно, за ажиотаж вокруг малоизвестного имени?
«Дайте мне гору!»
В большой творческой жизни скульптора Степана Эрьзи, с его перемещениями от Италии до Франции, от Германии до Аргентины, Урал по времени занимает весьма небольшую часть – 1918-1920 годы. И условия для творчества здесь, прямо скажем, самому этому творчеству не способствовали: убогая мастерская, дорогой материал, дорогостоящие натуры. Позднее в разные годы, разным адресатам Эрьзя так писал о жизни на Урале: «Неужели мне не дадут работать, где возможно. Просто мне опротивела вся жизнь; я прихожу временами в отчаяние… Такой жалкой жизнью жить не стоит, а, главное, не могу работать, а без скульптуры мне нет жизни», «Меня подавила революция. Я согнулся под её тяжестью…», «Повсюду господствовали футуристы… В Екатеринбурге я видел, как футуристы уничтожили произведения искусства, которые были плохими, по их мнению…» Футуристы, «левые» в искусстве, в конечном счёте изгнали и самого скульптора из Екатеринбурга, отобрали мастерскую. Но вот же парадокс: именно на Урале, работая в Екатеринбурге и селе Мраморском, Эрьзя обрёл себя как мастер.
Он создал здесь 22 работы, в том числе пять монументов. Нашёл излюбленный потом на многие годы материал – мрамор. Из уральского мрамора в 1919-м создал серию замечательных женских образов – «Скорбь», «Ева», «Спокойствие», «Отдых», «Женский портрет» (Мечта). Да, «революция подавила», но это случилось позже. Начало же уральского периода было вдохновлено участием скульптора в ленинском Плане монументальной пропаганды. 1 мая 1920 года в центре Екатеринбурга были торжественно открыты несколько монументов, созданных по замыслу и под руководством Степана Эрьзи: памятники Уральским коммунарам («Женщина на шаре»), Карлу Марксу, Свободе, Парижским коммунарам и самый известный из рождённых на Урале – монумент «Освобождённому человеку». Шестиметровую мужскую скульптуру специалисты называли аналогом «Давида» Микеланджело.
Урал же сподвиг скульптора к грандиозному замыслу – ваять образы выдающихся исторических личностей в горных отрогах. Например – Ленина. Прямо из скалы. Эрьзя даже место присмотрел – Александровскую сопку близ Златоуста. И даже продумал в деталях оригинальный процесс зодчества: взрыватели работают на скале, а скульптор с большого расстояния, глядя в бинокль, даёт указания по месту и масштабам взрывов, «мелочи» доделываются позже... Фантазиям поистине вселенского масштаба – в духе современной Эрьзе эпохи – сбыться на Урале не удалось. Он уехал с ними в Аргентину, в более чем 20-летнюю эмиграцию.
«Ванька голый? – В пруд его!»
Эрьзю называли русским Роденом уже в 1920е. В начале творческого пути. «Такие, как Эрьзя, приходят в мир в сотни лет раз!» – это тоже о нём, только спустя три десятилетия, в столичных газетах, когда москвичи выстроились в длиннющие очереди к выставочному залу на Кузнецком: в 1954м творения скульптора были представлены здесь после его возвращения из длительной эмиграции... Вольтова дуга времени объяла судьбу мастера, о которой, как бы драматично она ни складывалась в Отечестве, специалисты всегда говорили в превосходных степенях.
Эрьзя работал без эскизов. Даже ранние его произведения созданы методом прямой вырубки в мраморе, и, по оценке коллег, певучая моделировка камня – свидетельство высочайшего профессионализма. В аргентинский период, опять же без предварительных эскизов, он свободно и энергично резал свои произведения в твёрдых, трудных для обработки породах дерева – альгарробо и кебрачо (последнее в переводе с испанского – «сломать топор»). Улавливая движение формы дерева, подчинял ему свою композицию. Или, наоборот... В любом случае созданные как бы спонтанно образы поражают мощью, космизмом мироощущения автора – особенно это касается философских образов Толстого, Бетховена, Сократа, Моисея.
Но что говорить, если выдающемуся скульптору пришлось творить в стране, где к власти пришли шариковы?.. Ни одно из грандиозных произведений, что Эрьзя создал на Урале, не сохранилось. В том числе – уральский «Давид», памятник «Освобождённому человеку». Обыватель не был готов воспринимать революционный образ народа, героизированный в духе классицистической традиции. Попросту говоря – в обнажённом виде. С лёгкой руки Демьяна Бедного скульптуру обозвали «Ванька голый». Название прижилось. А заодно – и соответствующее отношение. Простоявший лет шесть в центре Екатеринбурга, монумент был сброшен в Городской пруд. По свидетельству старожилов, в моменты, когда спадала вода, памятник некоторое время ещё был виден. И люди подплывали и даже загорали на нём. Потом всё кануло – в прямом и переносном смысле. О прочем остались лишь архивные фотографии.
Симфония в... мраморном карьере
Не тема этого материала – творчество Эрьзи в эмиграции, хотя, судя по времени (скульптор жил и работал в Аргентине с 1927 по 1950 год) и масштабам созданного, это был самый плодотворный период. Получив разрешение советского правительства на возвращение в СССР, Степан Дмитриевич Эрьзя в 1951 году привёз на родину из Аргентины огромную коллекцию своих работ. 180 скульптур из дерева, гипса, бронзы, мрамора – общим весом 175 тонн. И была выставка, и ежедневные огромные очереди к ней, и авторские экскурсии Эрьзи по мастерской-подвалу, который Советы сподобились выделить скульптору под его работы.
Но подлинное возвращение в Россию выдающегося скульптора началось значительно позже. К сожалению – уже после смерти Степана Дмитриевича. В 1980-х – робко, фрагментарно на его родине, в Мордовии. Гораздо активнее – с начала 2000-х, после учреждения в Москве Международного фонда искусств им. С.Д. Эрьзи. Благодаря творческим связям Фонда тогда же появилось понимание: за рубежом почитают память выдающегося уральца гораздо лучше, например – в той же Италии, где проходят «Русские сезоны Эрьзи». Что же у нас-то тогда, в России, откуда он родом?
В преддверии 145-летия со дня рождения Эрьзи (2021 г.) телеканал «Культура» снимает масштабный фильм о нём, но, как признаются сами авторы: даже в масштабных просветительских проектах о скульпторе в центре внимания, как правило, – аргентинский период его жизни, Россия – «абзацем», а Урал и вовсе выпадает из контекста. Меж тем становление Мастера здесь вполне достойно уральской поэмы – не в смысле поэтического текста, а конкретного и красивого сбережения памяти. Надо только определить реперные точки в теме «Эрьзя и Урал».
В Екатеринбурге, скорее всего, появится мемориальная доска. На большее – например, скульптуру – никто из энтузиастов пока не замахивается. И дорого, и сложно пробивать идею. Хотя почему бы нет? Выдающийся скульптор вполне достоин быть увековеченным в городе, где, по сути, и стал Мастером. И жанр «увековеченной памяти», согласитесь, напрашивается сам собой. Скульптура!
Пока уральская столица не торопясь строит планы в отношении Эрьзи, по соседству – в Полевском и Мраморском, где когда-то работал скульптор – прокладывают «тропу Эрьзи». Уже сейчас, не дожидаясь юбилея. Поклонники творчества скульптора уже обозначили те самые реперные точки. И полны энтузиазма использовать их для «продвижения Эрьзи». Уже открыт туристический маршрут «Мраморная миля». Под таким же названием рождается Международный фестиваль ландшафтной скульптуры им. Эрьзи. В рамках его будут проходить лекции, сеансы пленэра для приглашённых профессиональных скульпторов из разных стран и даже... симфонический концерт в чаше мраморного карьера. Последнее, по мнению специалистов, довольно любопытно с точки зрения акустики.
Италия уже заинтересовалась планами уральцев в отношении Эрьзи, готова в некоторых проектах объединять усилия. И хоть по ментальной традиции мы, россияне, медленно запрягаем, но даже просто мемориальная доска, которая будет напоминать о работе выдающегося скульптора на Урале, – всё лучше, чем, например, памятник сомнительному сериальному персонажу Гене Букину в уральской столице. Будем хоть знать о своих достойных предшественниках в родном городе. Иначе по малограмотности и неведению так и останемся жить «среди Букиных».
Опубликовано в №055 от 29.03.2019
