В четверг, 15 августа, в день гибели Виктора Цоя, в прокат вернулась картина «Игла» Рашида Нугманова. Отреставрированную версию показали сразу в нескольких крупных городах, в том числе и в Екатеринбурге. Все билеты на этот сеанс были проданы…
«Игла» – не первый фильм, который возвращается в повторный прокат. За последние несколько лет это стало довольно популярным течением: ту или иную картину реставрируют и ограниченно показывают в кинотеатрах. Изображение, полученное с плёнки (например, химкомбината «Свема»), нуждается в дополнительной работе – убирают помехи, выравнивают цвет, появляется чёткость. Если сравнить две картинки – разница ощутима.
Подобными проектами, в частности «Иглой», занимается компания «КАРО. Арт». Они же реставрировали «Зеркало» Тарковского, поддерживали большую работу по восстановлению «Годовщины революции» Дзиги Вертова 1918 года.
Конечно, к повторному прокату, особенно картин 30- или 40-летней давности, можно относиться скептически. Но это же уникальная возможность заново (или вовсе впервые) испытать неподдельные эмоции. Дома, у экрана монитора или телевизора – совсем не то. Да и если перефразировать классика: если делают, значит, это кому-нибудь нужно…
Вот и корреспонденты «Областной газеты» заново пересмотрели «Иглу», чтобы попытаться разобраться: чем этот фильм так зацепил современников и понравится ли он нынешнему поколению…
…«В двенадцать часов дня он вышел на улицу и отправился в сторону вокзала. Никто не знал, куда он идёт. И сам он тоже», – говорит голос за кадром. На экране появляется Виктор Цой. Так, если вы вдруг забыли, начинается «Игла».
Фильму в этом году уже 30 лет. И до сих пор есть два лагеря. Нет, не те, кто сидит на трубе и кому нужны деньги. А те – кто безоговорочно принимает ленту и те, кому она полностью непонятна. Но всех манил Виктор Цой. За одиннадцать месяцев того года «Иглу» посмотрели 14,6 млн зрителей – это было второе за год место (после «Интердевочки») по просмотрам среди отечественных картин.
Третьекурсник ВГИКа Рашид Нугманов, когда брался за фильм, наверное, и не осознавал всего последующего успеха. Не думал, что едва ли не первым, в тогда ещё советском кино, использует приём работы с непрофессиональными артистами и сильно на этом выиграет. Такого же «не артиста» примерно через десять лет снимет Алексей Балабанов в фильме «Брат» и также выиграет. Да и если вдуматься: на тот момент в «Игле» вообще профессиональных актёров не было. Виктор Цой, Марина Смирнова, Александр Баширов, Пётр Мамонов. У последних двух актёрская карьера более-менее закрутилась именно после «Иглы».
Этот приём позволил добиться невероятной естественности. Пересмотрите «Иглу». На свежий взгляд вам покажется, что картина документальная. Это, по сути, рассказ о людях и времени, зафиксированный на плёнке, заснятый, приправленный разными эффектами и песнями «Кино». Рашид Нугманов сознательно спрятал некоторые важные детали в подтекст, и получился классический пример того явления, которое через пару лет Александр Житинский довольно точно назовёт «областью чистого кайфа», когда самое важное – это едва уловимая атмосфера, а не слова и действия, в ней произносимые и совершаемые. Нугманов на большом экране представил совсем другой, оборотный мир – с бездельниками, наркоманами, бандитами, который, конечно, был рядом, но никто не хотел его замечать.
И над всем этим возвышается Виктор Цой. До жути естественный, молчаливый и улыбчивый. Пришедший из ниоткуда и вставший на защиту бедной девушки. Герой-одиночка, романтик, в таком же романтическом краю, который, как Брюс Ли, раскидывает обидчиков. Вовсе не артист, обладающий каким-то нечеловеческим обаянием, мгновенно влюбляющий в себя. Причём за роль Моро Виктор Цой был признан журналом «Советский экран» актёром года – единственным непрофессионалом за все тридцать лет, сколько определялся победитель в этой номинации.
– То поколение обладало колоссальными личностными качествами, которые позволяли им быть прекрасными киноартистами. Такое я могу сказать и про Витю Цоя, и Борю Гребенщикова, – рассказывал нам в интервью режиссёр Сергей Соловьёв.
Но вряд ли у фильма «Игла» была такая сумасшедшая популярность, если бы не альбом группы «Кино» «Группа крови», который летом 1988 года звучал, без всякого преувеличения, из каждого окна. Именно этот альбом стал первым примером отечественной массовой культуры (к осени на смену группе «Кино» резко пришёл «Ласковый май», но это уже другая история).
При этом рок-музыка оставалась как бы неофициальной, средства массовой информации о ней помалкивали, так что едва ли не единственным источником, откуда можно было узнать, как выглядит загадочный для большинства Виктор Цой, была обложка молодёжного выпуска журнала «Советский экран», моментально растиражированная на календариках, которые предприимчивые «глухонемые» продавали по рублю в поездах. Это был как раз кадр из фильма «Игла».
При всей проблематике он, казалось бы, толком и ничего не объясняет, словно прерываясь на полуслове. Лишь сам финал (уже сейчас) кажется самым говорящим: наступает время, когда вот таких, как герой Цоя, будут пытаться сломить, но не смогут. Но и победить у этих героев тоже не получится. Ни у Моро, ни у его наследника Данилы Багрова…
Будут ли сейчас пересматривать «Иглу» молодые люди? Можно сколько угодно сокрушаться о том, что нынешние 20-летние не смотрели замечательный и искренний фильм о дружбе советских народов «Мимино», гимн эпохи «перестройки» – «Ассу» или «Даун Хаус» – искромётную фантазию на тему романа Достоевского «Идиот». Но полезнее осознать и признать – у каждого времени свой фасон юбок и пиджаков, свой язык кино. Русских литераторов XVII века вряд ли будет читать кто-то ещё, кроме самых прилежных студентов гуманитарных вузов. Так же и с кино – «Асса» или «Игла» при нынешнем ритме жизни – это даже не прошлый, а по ощущениям, скорее, позапрошлый век.
Какое произведение искусства может стать вечным? Только то, которое обращается к главным загадкам человеческого бытия, над которыми безуспешно бились наши предки, и продолжаем с упорством, достойным лучшего применения, биться мы сами. Герой может быть в греческой тунике или рокерской «косухе», не важно. Главное, чтобы его слова и поступки задевали те же проблемы, которые волнуют нас сегодня.
В литературе за несколько тысяч лет таких примеров накопилось множество – от Софокла и Шекспира до Оскара Уайльда («Портрет Дориана Грея» как прекрасную прививку цинизма, вылечивающую от юношеских мечтаний, и нынешним старшеклассникам стоит непременно читать, причём с карандашом в руках). Кино – инструмент воздействия на человеческое сознание более новый и в чём-то даже более сиюминутный, рассчитанный на то, чтобы собрать максимальную выручку здесь и сейчас, чтобы отбить потраченные деньги, а в идеале и заработать.
Тем, кто в в августе 1990 года делал первые надписи на Стене Цоя в Кривоарбатском переулке, сейчас уже в районе «полтинника». Это было особое, наивное время, когда строчка «перемен требуют наши сердца» воспринималась чуть ли не как революционный гимн. И невозможно было представить, что чьё-то сердце может требовать чего-то иного. В силу трагических обстоятельств Цой навсегда остался романтическим героем, в отличие от многих его друзей, часть из которых сейчас проклинают «крымнашисты», а другую – «белоленточники»…
- Опубликовано в №146 от 16.08.2019
