…Она даже уходила послушницей в монастырь: там был хор. «Нет-нет, меня не постригали, – смеётся Ольга. – Мой темперамент не для этой жизни. Года не прошло – ушла из монастыря». Но следом судьба подала ей ещё один знак. В Афинской консерватории, которую Ольга, дочь российских эмигрантов, закончила с отличием по классу фортепиано, её педагогом была Мельпомена Константиниди. Мельпомена! Имя, ассоциирующееся не только с жанром трагедии. В переводе с греческого Melpomenh – «поющая», т.е. покровительница пения. Опять вокал! Но, пожалуй, главный знак-символ её судьбы оставался, хранился в России.
Пластинки крутится диск…
Грампластинка «Ян Вутирас, баритон», которую в 1983 году выпустила фирма «Мелодия», – давно реликвия. Кто-то утверждает даже: она единственная с записями легендарного баритона Свердловского оперного театра. Ну, разве что единственная виниловая. «Пластинок дедушки дома было много, – вспоминает Ольга. – В основном гибких. И эта – главная, большая, чёрная. И всё это постоянно звучало дома. Прибавьте к тому многочисленные портреты дедушки в ролях, что висели по стенам… В общем, можете представить обстановку, в которой я росла. Иные из актёров, даже получив профессию, боятся сцены. А для меня это был мой мир. Девчонкой оказавшись на сцене, поняла: «Хочу!». Вот есть понятие – «место силы». Для меня это – сцена…
Сознательно опускаю юношеские метания героини на пути к профессии. А они были! И акцент на династии не кажется важным. Кто-то решительно против наследования «права творить», другие наоборот: «Рабочие династии приветствуются, почему же актёрские – нет?». Любые обобщения тут – зря. Хоть на заводе, хоть в театре – талант важен, «предрасположенность к…». Понимаю: банальная сентенция. Потому и «мимо» этой темы. А вот что и впрямь любопытно: Ольга вступила на сцену, где блистал её дед народный артист РСФСР Ян Вутирас, спустя почти полвека. На ту же самую сцену. Но… оказалась в другом театре.
И тогда у Риголетто… убрали горб
– Мне кажется, на нашем поколении в опере произошёл переход от классики к современному театру, – Ольга охотно откликается на предложение сравнить театр XXI и XX веков. – Сначала всё было академично, «чинно и благородно». Как во времена дедушки: известны мизансцены, предсказуемы костюмы. Потом появились авангардные постановки, но мы кривились – надо было привыкнуть. А дальше стало интересно! Словно второе дыхание открылось. Неожиданная режиссура стала выявлять новые смыслы в запето-перепетых «Кармен» или «Риголетто»…
Не всё требует актуализации, современных аллюзий. В репертуаре музыкального театра должны оставаться и оперы, которые «просто» для услаждения слуха. Где хит за хитом, и этого достаточно, чтобы, вне зависимости от режиссёрской фантазии (или отсутствия таковой), зритель после спектакля всё равно напевал бы песенку Герцога из «Риголетто», хабанеру Кармен или Триумфальный марш из «Аиды». И такие постановки есть, никуда не делись. Просто прежде их было несравнимо больше. Собственно, так называемый «большой стиль» и определял искусство оперы.
– Меломаны «с возрастом» и ценят оперу именно такой, – улыбается Ольга. – Да, иные видели дедушку на сцене, подходят после спектакля, вспоминают «те» впечатления. У него был яркий темперамент, это заражало. Сколько влюблённых в него зрительниц было!Сегодня они мне в этом признаются. Сравнивают ли нас? Нет. Слишком разные времена и театры…
«Риголетто» в недавней постановке Екатеринбургского оперного превратилась из мелодрамы про калеку-клоуна в жёсткую историю о пагубности излишней родительской любви. Исчез не только горб Риголетто, приглушён присущий опере романтизм, действие перенесено в 1960–1970-е, Герцог стал представителем «золотой молодёжи». А Джильда, которую поёт Ольга Вутирас, – жертва двух бед. Современных. Сегодняшних. И хоть в музыке Верди не изменено ни ноты, существовать на сцене надо совсем по-другому. Не как было принято все полтора столетия.
– Тогда солисты работали крупными жестами, с откровенной подачей звука в зал. Современная опера кинематографична. Актёру надо играть как на крупном плане в кино. Всё тоньше, – говорит Ольга. – Профессионально это хорошие вызовы. Даже когда ты их немного опасаешься. В наших «Трёх сёстрах» по Чехову я не занята, но и как зритель пока не дошла до спектакля. Надо настроиться. В спектакле два (!) оркестра. Чеховские сёстры живут в разных веках… Опера какого-то нового уровня. Тем интереснее! Но, – смеётся, – хоть в ней, хоть в «Пассажирке» или «Сатьяграхе» за советом по актёрскому мастерству я вряд ли бы обратилась к дедушке…
«Как пел дед – сегодня уже не поют»
А вот что касается вокала, она жалеет, что деду не суждено было стать её учителем. Она бы хотела. Пластинка с записями Яна Вутираса, что хранится в семье как фамильная реликвия, для кого-то, может, и музейный раритет, а для неё – живой образец.
– Они пели так, что вся суть образа была в музыке и голосе, – говорит Ольга. – В музыкальном театре так и должно быть. Вчера на «Травиате» только началась увертюра, чувствую – мурашки по коже. Всё вокруг пропало. Только музыка, и ты – часть её. Задача – подхватить этот поток и отправить в зал. Не всякий раз такое случается, но когда случается – счастье! Ради таких моментов и выходишь на сцену. Боюсь, у наших предшественников такого счастья было больше. То была эпоха личностей на сцене. Ян Вутирас пел настолько интересно, что ему можно было не прятаться за грим – и двигаться по сцене не надо. Весь характер – в голосе, его тембре, подвижности, диапазоне. Вутирас пел как никто другой. А кто-то другой – как никто больше…
Застольная песня из оперы "Травиата" Верди. Ольга Вутирас, Владимир Чеберяк, дирижер Павел Клиничев. Рожденственский концерт, декабрь 2010. Театр оперы и балета, Екатеринбург.
Личность – не данность с рождения. Богатейшая вокальная палитра Яна Вутираса – и от его драматической судьбы. В 1918-м семья понтийских греков, спасаясь от турков, бежала в советскую Россию («Ночью, на лодке, с четырьмя детьми, среди них и Янни», – пересказывает Ольга семейную легенду). Сначала – Батуми и индустриальный техникум. Потом – Ленинград и консерватория. В сентябре 1941-го эвакуация в Свердловск и дебют в заглавной партии в «Евгении Онегине». Ведущий баритон Свердловского оперного Ян Вутирас даже преподавал в Уральской консерватории, в 1973-м даже возглавил кафедру сольного пения, но кто ж тогда мог знать, что спустя десятилетия на эту кафедру придёт его внучка – получать второе, вокальное образование.
– Из-за желания петь и вернулась в Россию. В Греции в этом смысле скромные перспективы. Увы, мы не пересеклись с дедом ни в жизни, ни в профессии, – сожалеет Ольга. – Ученики деда – по всей России, включая прославленный Михайловский театр. Но не на Урале. Переслушиваю его пластинку и понимаю: у нас одна и та же итальянская школа вокала с её круглым, свободным, тёмным звуком. Но дед пел так, как сегодня уже не поют. Знаете, я долго не брала фамилию деда. Срабатывало: не могу под этой фамилией петь плохо. То папина была, то – мужа. И только когда начала петь в театре, когда поняла – вроде получается, в афише (только в 2011-м!) появилась Ольга Вутирас.
...Пока разговаривали в гримёрке, к Ольге пришла эсэмэска из Греции, от мамы. «Пишет: из-за коронавируса ввели спецкарточки для посещения супермаркетов». Тут, на Урале, тоже всякие меры предосторожности. В театре отменены все спектакли, у Ольги плюс – занятия с молодыми вокалистами. Но паника или хотя бы волнение – вовсе не про неё. «До вируса» успела в Санкт-Петербурге спеть Царицу ночи в Михайловском театре. В своём родном, Екатеринбургском начинаются репетиции новой «Травиаты», а дальше – «Фальстаф». А ещё филармония пригласила её спеть в 2021-м Концерт для голоса с оркестром Глиэра. Это не театр, конечно. Но вокализ удивительной красоты и невероятной сложности. Вот оно: всё – в голосе! Сможешь? Она согласилась. Репетирует.
О том, чего не видит зритель...
– В оперном театре, в силу неизбежных котурнов жанра, всегда дистанция между сценой и залом. Редкий случай, чтобы зритель, как в драме, заплакал над происходящим. А на «Пассажирке» Вайнберга плачут…
– Я стараюсь даже петь её пореже: психологически тяжело переношу эту оперу. Атмосфера Освенцима. Предчувствие смерти, буквально витающее в воздухе. Во всём, как поставлена опера, – ощущение: выхода отсюда нет. Сама музыка провоцирует на это… Партия Иветты короткая, но кульминация – её паника, когда арестованных вызывают на перекличку. Все понимают – зачем. Животный ужас. Она кричит. А следом – автоматная очередь.
Каждый раз я жду этой автоматной очереди. Очень тяжело. И никакая актёрская защита не работает….
А когда падаю (моя героиня погибает) – бешено колотится сердце. Потом Катя кричит: «Не забывайте нас!» – тут девочки, мои коллеги, обычно уже не могут петь. Они кричат. Настолько силён накал эмоций. А после повторного: «Не забывайте нас! Никогда» лежу и чувствую: у меня слёзы текут. Каждый раз в этом, да, импровизированном Освенциме доходит до настоящих рыданий… При этом осознаешь: а ведь люди это переживали в реальности.
– В России, в Детском музыкальном театре имени Сац, появилась ещё одна опера выдающегося композитора рубежа тысячелетий Филипа Гласса «Les Enfants terribles» («Жестокие дети»). Вкупе с нашей «Сатьяграхой» всё очевиднее, какая сложная музыка приходит в современный оперный театр.
– Да, над певцами поиздевались. Петь очень сложно. Ощущение – что она написана по математическим формулам. Один мотив многократно повторяется, а потом меняется. Когда? Почему? Почему именно в этот момент? Никакой логике это не поддаётся. Как это запоминать, да ещё на санскрите? Я даже формулы себе писала, делала некую шпаргалку. Артисты хора, солисты во время спектакля считают эти «ходы», буквально загибая пальцы. До сих пор! Хотя спектакль сколько уже идёт… Считаешь-считаешь, и вдруг внутренний вопрос: это я уже спел или ещё только должен спеть? Поэтому дирижёр важен вдвойне, он как регулировщик: туда идём, а теперь – туда. Не дай бог пропустить знак дирижёра: всё повалится. Это не мелодичная «Травиата»! Сама же музыка – чудо. Глубокая. Погружающая в транс. Почему и «залипаешь» в ней. Она умиротворяет, особенно – когда выходит Ганди…
"Куплеты Олимпии" из оперы "Сказки Гофмана" Оффенбаха. Ольга Вутирас.
Ария Графини Адель из оперы "Граф Ори" Россини, Ольга Вутирас, Театр оперы и балета, Екатеринбург, 2011
Подготовлено в соответствии с критериями, утверждёнными приказом Департамента информационной политики Свердловской области от 09.01.2018 №1 «Об утверждении критериев отнесения информационных материалов, публикуемых государственными учреждениями Свердловской области, в отношении которых функции и полномочия учредителя осуществляет Департамент информационной политики Свердловской области, к социально значимой информации».
Опубликовано в №55 от 27.03.2020 под заголовком «Фамильные ценности Ольги Вутирас».
