Пушкин, Гоголь, Чехов… Кажется, что в школьный курс литературы включены уже все гении, добавить нечего. Но каждый год книжный рынок пополняется новинками, и среди них встречаются вполне достойные. Какие из произведений пройдут проверку временем и станут обязательными для изучения? Попробуем предугадать.
Юлия ПОДЛУБНОВА, заведующая музеем «Литературная жизнь Урала XX века»:
– Чему мы вообще хотим, чтобы обучали в школе? К чему готовили? Классическая литература прекрасна сама по себе, но далека от реалий современной жизни. Хотя, если говорить о психологии, ничего со времён Достоевского не изменилось в человеке. Если мы хотим готовить детей к жизни, то современная литература непременно должна быть в школьной программе, как, например, и современный кинематограф. Нужно стремиться к тому, чтобы у школьников вырабатывалось какое-то мнение обо всём этом (хотя вопрос, какое отношение к литературе прививает школа – положительное или отрицательное).
Курс литературы, преподающийся в школе сегодня, строится на текстах, которые признаны значимыми для русской словесности. Эпоха литературоцентризма закончилась, современные произведения, произведения 2000-х годов создаются уже в совсем другой культуре. Чтобы изучать творчество современных авторов, нужно перестраивать школьный курс литературы или в принципе вводить новый, например, «Литература нового тысячелетия». Нельзя ставить «Войну и мир» Толстого рядом с романами Людмилы Улицкой, безусловно, талантливой и замечательной. Хотя Улицкую я бы включила в программу.
Школьное образование, детское воспитание строится на табу, а современная литература нарушает их. И хорошо, что она это делает. Вещи эти, мне кажется, несопоставимые. При том, что современная литература – это очень интересное пространство для изучения, но для студентов, нежели чем для школьников.
Евгений ЗАШИХИН, кандидат филологических наук, главный редактор Издательства УрФУ:
– Литература – всегда реакция на современную автору жизнь, так что и выражает проблемы своего времени она с оглядкой на формы этого времени. Сегодня, скажем, не столько на страницах печатных книг, сколько на экранах компьютеров, в соцсетях. Это не столько уже зеркало, сколько увеличительное или уменьшающее (стоит перевернуть бинокль) стекло. В социологии есть термин «репрезентативность», так вот, произведения школьной программы всегда репрезентативны в передаче известной эстафеты поколений, обобщая духовный опыт и исполнительский арсенал словесности своего времени, передавая приметы реальности и эмоции нашего отношения к ней.
В последние годы у нас в стране, как и во всём мире, активно развивается жанр нон-фикшен, пусть не все пока готовы воспринимать литературу невыдуманную, литературу факта как эстетическую ценность. Многие, в частности, даже критикуют нобелиатку Светлану Алексеевич, называя её мозаичные произведения журналистикой, и эта художественная документалистика действительно, может быть, не литература в традиционном виде. Но я думаю, что какие-то вещи из подобного нон-фикшен имеют свой шанс стать классикой. Мне кажется, что идёт накопление потенциала подобной прозы. Возможно, то, что сейчас все залезли в социальные сети, повлияет на сам подход литераторов к творчеству. Да, текст из Instagram сейчас мало похож на книгу, но он может ею стать, когда какая-то удобоваримая форма повествовательности (связь нарратива и диалога) будет найдена.
В прошлом году Алексей Сальников, наш земляк, получил премию «Национальный бестселлер» за талантливую книгу «Петровы в гриппе и вокруг него» – вещь неровную, но интересную своим типом повествования, потоком авторского сознания. Я уже не говорю про симтоматическое нездоровье персонажей: болен сам герой, больна его жена, больны все вокруг… Вместе с тем это оригинальная – как в гриппозном бреду – исповедальность, такого ещё не было, потому-то Сальников получил повсеместное признание, что сейчас происходит крайне редко. В школьную программу может войти также и экс-уральская, но навсегда «рифейская» писательница Ольга Славникова, которая, кстати, недавно она победила в литконкурсе «Ясная Поляна», это тоже хороший знак. А вообще-то «для вечности» у неё есть замечательный роман «2017», который открывает Урал с во многом неожиданной стороны. У поэта Бориса Рыжего через пятьдесят лет также есть шанс попасть в любую хрестоматию. Это последний поэт эпохи после Бродского, последний постсоветский поэт.
Каждые два-три года новые вещи печатает Виктор Пелевин. Я покупаю, читаю, а потом плююсь, думаю, зачем купил? Но и не купить не могу. Думаю, что Пелевин останется в литературе с какими-то вещами, например, с романом «Чапаев и пустота». Уверен, что вспомнят и Эдуарда Лимонова. Он сейчас находится в страшном разбросе ипостасей: поэт, прозаик, политический лидер, мыслитель… Но Лимонов – интересный автор сильных текстов, у него великолепное исполнительское мастерство.
В какие-то антологии может войти и драматург Николай Коляда, хотя его обычно упрекают за чернушный материал пьес (а ведь у нас сегодня даже Маяковского не продают, потому что он подходит под категорию 18+, это же ужасно), но я думаю, что Коляда сделал очень много для того, чтобы театральное искусство отражало нашу жизнь.
Леонид БЫКОВ, литературный критик, доктор филологических наук, профессор УрФУ:
– Школьный курс литературы не должно пополнять большое количество книг. Думаю, что в программу мог бы войти «Облачный полк» Эдуарда Веркина. Интересно, что первая публикация произведения была в журнале «Урал», в пятом номере за 2012 год. Надо, чтобы произведение для школы было небольшим. Сегодняшний читатель тексты формата «Война и мир» едва ли осилит. И это не в упрёк Льву Николаевичу, Толстой писал, когда не было телевизора и тем более Интернета. В настоящий момент привыкли к большей динамичности и большей ёмкости художественной информации. Объём былых романов сегодня даём телесериалам. Школьная программа всё равно ориентирована на константы, но в ней должны быть и вещи, которые предполагают импульсы, связанные не только с настоящим, но и с будущем.
Валентина ЖИВАЕВА, главный библиотекарь отдела мультимедийных технологий библиотеки Белинского:
– Трудно сказать, кто из современных авторов попадёт в школьный курс. Непонятно, каким будет будущее, как изменятся люди, как они вообще будут читать литературу. Сложно представить нынешних авторов в одном ряду с классиками, хотя Михаил Булгаков тоже, наверное, не думал, что его произведения будут в школьной программе.
Произведения для детей и подростков должны быть увлекательными, с каким-то внятным сюжетом. Есть шансы попасть в школьный курс литературы у книги питерского писателя Ильи Бояшова «Путь Мурия». В 2007 году она получила премию «Национальный бестселлер». Это произведение очень хорошо показывает период, во время которого происходили действия книги. Да и само по себе произведение приятное, человечное, интересное. На этом материале можно говорить в целом о литературе, такие тексты показывают, как она функционирует, как создаётся.
Думаю, что в школьный курс может войти Захар Прилепин. Несмотря на неоднозначность своих политических взглядов, он хороший писатель, в традиционном смысле. Прилепин правильно складывает слова, это важно для школьной программы, по-моему. Да, к нему по-разному относятся, но и со Львом Николаевичем Толстым не все были согласны, участники войны 1812 года года считали, что он неправильно отразил события тех дней.
Ещё мне кажется, что в программу могут вернуться некоторые произведения советского периода, например, хрестоматийная «Как закалялась сталь». Эти книги утратят свою идеологическую окраску и, возможно, маятник качнётся. Хотя как знать.
- Опубликовано в №206 от 09.11.2018
