Чужие среди своих: руководитель подразделения, которое борется с «оборотнями в погонах», рассказал, откуда они берутся

В последнее время одно за другим следуют сообщения о разоблачении сотрудников полиции, преступивших закон. Причём не только рядовых, но и при чинах. Их задерживают, судят, им выносят приговоры, лишают званий и наград. Что это — очередная кампания или курс на подлинную чистку рядов? Об этом «ОГ» поговорила в эксклюзивном интервью с начальником оперативно-розыскной части собственной безопасности главного управления МВД России по Свердловской области полковником полиции Валентином ЗЕНКОВЫМ.

Развязали руки

– Перечислю лишь несколько громких сообщений СМИ. В Нижнем Тагиле перед судом предстали четверо бывших сотрудников ГИБДД, которые отпустили без наказания водителя, лишённого прав на три года… В Екатеринбурге задержаны замначальника антинаркотического отдела и начальник экономической безопасности и противодействия коррупции городского управления МВД… Во всех операциях принимали участие ваши сотрудники. Чем это вызвано? Вам развязали руки?

– Да, политика изменилась. Руководством взят курс на то, чтобы избавиться от недостойных. Предприняты серьёзные организационные шаги. Не раскрою секрета, если сообщу, что к моему подразделению, и это общероссийская практика, прикомандирован сотрудник Федеральной службы безопасности – он занимает одну из руководящих должностей оперативного блока. Теперь мы работаем в тандеме с этим ведомством, с его подразделением «М» и управлением собственной безопасности. Возможностей полномочий, в том числе и технических, стало больше. Где-то они получили информацию, где-то мы. Раньше делёжка шла, а теперь вместе ведём разработку, готовим операции по изобличению тех, кто запятнал свою честь. Результат ощутим: стало больше задержаний среди лиц руководящего состава, больше резонансных дел.

– Есть ли для вас недосягаемые, неприкасаемые?

– Раньше были. Но в последнее время ситуация изменилась. Новый начальник областного главка Александр Мешков, которому напрямую подчиняется оперативно-розыскная часть, убедился, что мы работаем честно, никого не подставляем, и дал отмашку работать, невзирая на должности и звания. Если человек совершил преступление, он должен за это ответить. Другое дело, что не все факты становятся достоянием общественности. Мы стараемся минимизировать поток информации в СМИ, чтобы не сложилось впечатления, что реальная полиция похожа на ту, что изображают в телесериалах. Что в органах служат сплошь продажные и ушибленные на голову. Это не так: большинство моих коллег — люди честные, храбрые.

– Какие подразделения полиции наиболее подвержены коррупции?

– Чаще всего в поле зрения попадают сотрудники наружных служб — патрульно-постовой, дорожно-патрульной. И это особенно обидно, потому что они на виду, по ним судят об остальных, чья работа обычно не видна. В последнее время, к сожалению, сотрудники этих служб стали чаще совершать преступления. Возможно, это вызвано не тем уровнем финансовой обеспеченности и социальных гарантий. Это мы раньше ели «Доширак», но не продались. Сегодня некоторые молодые хотят всё и сразу. Берут материал и смотрят, с кого бы деньги поиметь — с заподозренного или с потерпевшего. Кто больше даст – в пользу того и ведут дело. Я называю таких «элементы». От них надо однозначно избавляться.

– Какие прегрешения преобладают?

– В основном это превышение должностных полномочий и подлог, фальсификация доказательств, незаконный оборот наркотиков и оружия. Не всегда это делается за взятку. К примеру, начальник службы участковых уполномоченных, когда был участковым, чтобы поправить показатели, подкинул бомжу патроны и уговорил его взять ответственность по статье 222 УК РФ за незаконное хранение боеприпасов. Путём подобных махинаций продвинулся по карьерной лестнице, но итог оказался печальным. Его уволили из органов внутренних дел по компрометирующим основаниям и привлекли к уголовной ответственности.

– Как часто применяется увольнение по порочащим основаниям и чем оно грозит провинившемуся?

– Увольнение за утрату доверия — тяжкий вид взыскания. Тот, к кому его применили, попадает в единый федеральный реестр лиц, уволенных в связи с утратой доверия, который находится в открытом доступе. С этого момента человеку закрыт доступ на государственную службу. Его даже в службу безопасности солидной коммерческой структуры не возьмут.

– Провинившиеся пытаются опротестовать увольнение?

– Да. Жалобы пишут, иски в суд подают. И суды, бывает, их восстанавливают. Вообще, в последнее время сотрудники обжалуют практически все дисциплинарные взыскания, будь то выговор или предупреждение о неполном служебном соответствии, не говоря уж об увольнении. Даже в Страсбургский суд обращаются. Правда, если добьются восстановления на службе, тут же увольняются по собственному желанию, не забыв получить зарплату за вынужденный прогул. Вот вам вопиющий пример: сотрудница полиции предупредила человека, которого должны были задержать, и он скрылся. Её уволили, а она побежала в суд жаловаться.

Не с другой планеты

– В лихие 90-е бандформирования засылали своих людей в органы внутренних дел. Как обстоит с этим сейчас?

– Теперь этого нет. Слишком долгий процесс и дорогое удовольствие, а результат непредсказуемый. Ведь нужно найти человека с чистой биографией, то есть молодого, не успевшего связаться с криминалом. Дать ему высшее образование, устроить на службу. Но гарантии, что он будет верен воровскому братству, нет. Проще подкупить действующего сотрудника.

– Откуда берутся эти чужие среди своих? Кто они?

– Они не прилетели к нам с Марса или с какой-то другой планеты. Это такие же люди. Органы внутренних дел — часть общества, поэтому им свойственны все его болезни. После 90-х в стране, к сожалению, многое изменилось. Произошла американизация с её культом денег. В семье, где материальные ценности превалируют над духовными, где проблемы решают с помощью связей, денег, как правило, вырастают люди с двойной моралью. Первая — камуфляжная, показная, предназначенная для окружающих, а вторая — истинная, всё позволяющая и извиняющая. Если в человеке с детства не заложен стержень, его трудно перевоспитать. Сам таких курсантов видел, когда преподавал в институте МВД. Пять лет в них вкладываешься, а итог печальный. Были, к сожалению, случаи, когда мои бывшие воспитанники переступали черту. Это всегда тяжело.

– Среди разоблачённых вами кого больше: врождённых негодяев, которые сознательно идут в полицию, чтобы брать взятки, или перевёртышей?

– Такой статистики не ведётся, но перевёртышей, тех, кто не смог удержаться от соблазна, больше. В качестве примера: ассоциация правообладателей и лицензиатов проверяла торговые площадки в Екатеринбурге, выявили торговлю контрафактом. Сотрудник органов внутренних дел, явно имевший отношение к крышеванию реализаторов контрафактной продукции, попытался подкупить представителя этой ассоциации. Раньше он не попадал в поле нашего зрения. Служил честно, достиг достаточно высокого звания, должности, но, видимо, в какой-то момент произошла деформация, не смог удержаться от соблазна. Сейчас материалы в отношении этого офицера переданы в Следственный комитет.

– Что говорят те, кого вы разоблачили? Как объясняют свой поступок?

– Некоторые после задержания искренне раскаиваются, пишут явку с повинной и не могут объяснить, как с ними такое случилось. А есть и такие, что стоят до конца, жалобы на нас пишут, мол, психологическое давление оказывали…

Вопрос чести

– Уверена, что порядочных людей в полиции, как и в обществе в целом, больше, чем непорядочных. Но почему не они задают тон?

– Надо сделать так, чтобы быть порядочным было выгодно. В европейских странах, когда человек поступает в полицию, ему дают квартиру, которая через определённый срок безупречной службы переходит в его собственность, он получает достойную зарплату, льготы. Если же оступится – лишается всего: жилья, пенсии, достойной работы. И прежде чем взять взятку, человек задумывается, а стоит ли оно того.

– Ну у нас, помнится, тоже говорили, что если полицейским и чиновникам поднять зарплату, они не будут брать взятки. Подняли. А они всё равно берут – только больше.

– Времена меняются, и это надо учитывать. Мы работали за идею, а сейчас у молодёжи иные установки, да и жизнь другая. За всё надо платить. Молодые влезают в кредиты, берут ипотеку, оплачивают обучение детей, кружки, секции. Когда мне начинают объяснять, что взятку взял из-за тяжёлого финансового положения, я отвечаю: снимай бушлат, иди в бизнес. Но если мы хотим минимизировать коррупцию, надо учитывать материальные интересы людей.

– А вас пытались подкупить?

– Было дело. Когда только приступил к обязанностям начальника ещё управления собственной безопасности, дошла информация, что хотят найти подходы для решения вопросов. Я сказал: «Пусть приходят, но прежде пусть ознакомятся со статьёй 291 Уголовного кодекса Российской Федерации — дача взятки должностному лицу. Я их протестирую, и если наказание их устроит, то поговорим». Никто не пришёл.

– Какие чувства испытываете к тем, кого изобличили?

– А какие чувства можно испытывать к предателям? Особенно отвратительны мне те, кто замешан в делах о наркотиках. К сожалению, подобные преступления в рядах полиции становятся частыми: и распространение, и употребление, и непривлечение дилеров к ответственности. Сотрудники ДПС на стационарном посту тормознули водителя-наркомана, получили с него деньги и отпустили. Он поехал дальше и сбил на переходе женщину с ребёнком. Насмерть. Про полицейских-педофилов я даже говорить не хочу.

– Самый вопиющий случай из вашей практики?

– Это давняя история. Наряд ППС задержал гражданина Таджикистана, забрал у него деньги и сотовый. Он в городе плохо ориентировался, сделал круг и снова с ними столкнулся. Попросил: «Земляки (патрульные тоже таджиками были), верните телефон, родне позвоню». А они затолкали его в машину, вывезли на Каменные Палатки, выстрелили в затылок и поехали дальше служить… Столько лет прошло, а не забывается.

Предатель опаснее убийцы

– Как коллеги «оборотней» реагируют на их разоблачение?

– По-разному. Для одних это не становится неожиданностью: они обо всём догадывались, но «не хотели стучать». Я пытаюсь втолковать коллегам, что речь идёт не о том, чтобы «стучать», а о том, чтобы предотвратить худшее. Поговорили бы с человеком откровенно, от мог бы испугаться и остановиться. Они тоже ответственны за то, что он сел на скамью подсудимых.

– В телесериалах сотрудников службы собственной безопасности называют «гестапо». А как в жизни?

– Те, кто преступил черту, нас, конечно, не любят. Да и ради бога! Честные сотрудники обращаются к нам за помощью, руководители сообщают, что «крыса» в отделе завелась, надо присмотреться к человеку, собрать доказательную базу. А этим может заниматься только наше контрразведывательное подразделение.

– Сколько сотрудников в оперативно-розыскной части? По какому принципу вы отбираете кадры?

– В штате пятьдесят человек, есть среди них и вольники – вольнонаёмные служащие. Определённые трудности при комплектации испытываем. Для нашей работы необходим оперативно-розыскной стаж. А это означает, что у человека сложились связи, иногда нежелательные. В ходе проверочных мероприятий некоторые претенденты отсеиваются. Бывает, ошибёмся в человеке. Но такие случаи крайне редки. К сотрудникам нашего подразделения особые требования. Чтобы иметь право указывать другим на недостатки, надо быть кристально честными, юридически грамотными. А главное — видеть в сотрудниках других подразделений полиции коллег по службе. И лишь после разоблачения, сбора доказательств, можно относиться к ним как к предателям.

– У вас служат только мужчины?

– Я выбираю людей по интеллектуальным способностям и по нравственным качествам. Так что девчата у нас тоже есть, их немало, но рано или поздно они уходят в декрет. А так у них свой подход и свои преимущества. Общаясь с индивидуумами, которые подозреваются в том или ином преступлении, лихо раскручивают их на явку с повинной.

– Борьба с коррупцией ведётся во всём мире, но искоренить её не удаётся. И периодически звучит предложение легализовать взятки и обложить их налогами? Как вам такая идея?

– Думаю, наш бюджет пополнился бы значительно (смеется).

– По-вашему, взяточники станут платить налоги?

– Нет, конечно. Станут брать и давать взятки за неподачу декларации о коррупционных доходах.

– В прежние годы в нашей стране, как и в других, периодически проводились операции типа «чистые руки». Насколько эффективны подобные кампании?

– Это всё шумовые эффекты. Конечно, все операции дают результат, но потом активность затухает, все успокаиваются. Избавляться от сотрудников с нечистыми помыслами надо планомерно, ежедневно. Сейчас курс взят именно на такую работу. Если не собьёмся с него, итог будет. Вот скажите, кто опаснее — насильник, убийца, наркоторговец или сотрудник полиции, который их покрывает за взятки или из карьерных интересов? На мой взгляд, последний. Он даёт им возможность совершать новые тяжкие преступления.

– В дореволюционную пору существовали суды офицерской чести, в советскую к ним добавились товарищеские суды. Сейчас практикуется гласное разоблачение перед коллективом тех, кто запятнал свой мундир?

– Суды чести остались в прошлом, как и политработники, хотя последних в армию вернули. Смысл и потребность в судах чести есть. Самому довелось на них присутствовать. Перед личным составом замполит отчитывает майора или капитана, а тот стоит и глаза от стыда поднять не смеет. Общественное мнение бьёт по самолюбию и влияет сильнее, чем служебная проверка. И других заставляет одуматься: «Ой, как бы я не стал следующим». Кстати, был в моей практике случай: сотрудник ГИБДД был пойман при получении взятки. Мы собрали городской полк, поставили перед строем взяточника в наручниках и сорвали с него погоны. Результат был ошеломляющим – полгода после этого никто не брал взяток. А я получил от начальства предупреждение о недопустимости подобных действий.

Подготовлено в соответствии с критериями, утверждёнными приказом Департамента информационной политики Свердловской области от 09.01.2018 №1 «Об утверждении критериев отнесения информационных материалов, публикуемых государственными учреждениями Свердловской области, в отношении которых функции и полномочия учредителя осуществляет Департамент информационной политики Свердловской области, к социально значимой информации».

• Опубликовано в №152 от 20.08.2021