Секреты генеалогии: как восстановить историю своего рода?

В сентябре Уральское генеалогическое общество отпраздновало своё 30-летие. О том, с чего начать летопись своей семьи, какие истории случаются во время расследований и как специалисты по генеалогии разгадывают загадки прошлого, в интервью «Облгазете» рассказала председатель Уральского генеалогического общества Эмилия КАЛИСТРАТОВА.

Родословия в масштабах

– Растёт ли интерес к генеалогии, к установлению родственных связей?

– Общественный интерес к истории своего рода и к судьбе предков остро возник в 80–90-е годы ХХ века в обстановке разорванных родственных связей и повышенного интереса к науке генеалогии. Но он сохраняется и сегодня: за 30 лет нашей работы к нам обратились сотни людей, которые в результате узнали прошлое своей семьи и обрели связь с родными. Мы проводим просветительскую деятельность среди разных групп населения – от школьников до пенсионеров, и число обращений к нам не сокращается.

– А индивидуальные консультации в Уральском генеалогическом обществе (УГО) есть?

– Конечно: каждый хочет узнать в первую очередь историю своей семьи, и на такой случай у нас имеются консультанты. Вообще Уральское генеалогическое общество – одно из первых в СССР и третье по численности среди подобных обществ в России после Москвы и Санкт-Петербурга: в него входит более 300 человек.

Мы стараемся заинтересовать людей, помочь им изучить историю рода и семьи, но при этом ещё и выйти на краеведение. Так называемая краеведческая генеалогия. Поэтому с 2017 года мы приняли программу «Родословия Урала»: во время изучения своего рода каждый человек уходит в свои собственные корни и непременно выходит на историю своей малой родины, какого-то села, посёлка, города. Но одному трудно поднять историю целого населённого пункта, поэтому исследователи объединяются в территориальные группы и изучают проблемы формирования населения по каждому конкретному населённому пункту. У каждого своя история семьи, а есть история общая, источники и документы архивов одни. Надо сокращать время и усилия. Вот такое у нас ноу-хау.

– Как получается объединение – по деревням?

– По деревням, волостям, заводам. Особенно по заводам. На Урале многие города – бывшие заводские поселения. По сословиям, потому что у мещан одни архивные источники, у дворян – другие, у крестьян – третьи, а у заводских мастеров совсем иные. При этом мы держим тесную дружескую и взаимополезную связь с другими объединениями генеалогов, и не только в России.

Историю семьи – на карандаш

– С чего начинать исследование своего рода?

– С себя, со своей биографии. Первый вопрос, который я задаю на своих семинарах: «поднимите руку, кто написал автобиографию?» На семинарах сидят люди всех возрастов – вы думаете, стоит лес рук? Нет. Напишите сначала, кто вы, чем занимаетесь. Если есть дети – расскажите о них, а потом идите глубже: изложите историю родителей, дедов, ищите прадедов. Самое сложное в исследовании – XX век. Это связано не только с тем, что до 90-х годов архивы Советского Союза были засекречены, а документы частично погибли, либо уничтожены, либо до сих пор недоступны – и всё оттого, что в прошлом веке случилось много травматичных для страны событий: революция, репрессии, войны.

В XX веке очень много разорванных родственных связей. Но если семья переезжала, то всегда можно найти её следы, составив карту перемещения рода. Для этого берётся обычная контурная карта, но не современная компьютерная, а Советского Союза. На этой карте ставятся точки, где род останавливался. Место – дата, место – дата… Интереснейшая получается географическая картина перемещения одной семьи и родственников – карта миграции рода за XIX, XX век.

– Как вы пришли к занятию генеалогией?

– Какого-то оригинального пути не было: просто было интересно, кто я такая и почему. Мамин род я восстановила полностью, а вот папу потеряла в четыре года. Отец погиб в финскую войну, и его род я так и не знаю. Только в 70 лет я узнала происхождение своей фамилии – Безденежных, распространённой на Вятке. В юности меня дразнили «безденежье, безденежье, дай денежку», и мне всегда было интересно, откуда у меня такая фамилия. В городе Шадринске, где я жила, была фактически одна семья с такой фамилией. А в Вятском регионе их очень много: я приехала в Киров, нашла архивные документы, и в одной «Ревизской сказке» (документ, отражающий результаты проведения подушных переписей. –Прим. ред.) XVIII века был отдельный список: русские крестьяне такой-то волости. Ясачные. Ясак – подушная подать, которую платили натурой: пушниной, ягодами, мёдом, зерном. То есть не деньгами. И они пошли в следующую ревизию как список крестьян «безденежных». Вот и закрепилась такая фамилия у моих предков.

– Многие, чтобы не ломать себе голову, скачивают приложение, которое составит родовое древо. Как вы относитесь к таким технологиям?

– Главное оружие генеалога – карандаш и бумага. Ни одно приложение, ни один компьютер не может заменить вашей головы. Во-первых, компьютер не умеет ошибаться: он загоняет поиск под один алгоритм, а так в жизни не бывает, у каждого рода своя история, свои нюансы и особенности. Во-вторых, никогда нельзя забывать про «эффект рубильника». Любой катаклизм, местный или масштабный, и раз… сработал рубильник, данные исчезли. Нет пока ещё носителя надёжнее бумаги.

– А почему именно карандаш, а не ручка?

– Потому что ошибиться может каждый. Но когда вы погружены в процесс, а не отдаёте всю работу машине, вас спасает карандаш: запись всегда можно стереть и написать заново. Например, когда я помогала своему другу восстанавливать картину его рода, оказалось, что у его далёкого предка Гаврилы было шестеро сыновей. И пошло шесть веток, а в каждой ветке повторялись имена – раньше было традицией называть своих сыновей именами своих братьев. Таким образом, имя Степан повторялось регулярно, и на том уровне, когда родился дед моего друга, этих Степанов было шестеро в разных ветках одного рода! Раскинув эту «простыню», я пошла методом исключения. Один Степан в 1850 году женился, в 1851-м ушёл рекрутом «по найму», и больше о нём не слышно – вычеркнула. И на какое-то время даже думать о нём забыла, нашла другого Степана, который, казалось бы, был мне нужен. Это была грубейшая ошибка: оказалось, что через девятнадцать лет первый Степан вернулся из армии, но не в свою деревню. 44-летний Степан вернулся, взял себе в жены 18-летнюю девушку, которая родила ему сына Фёдора – деда моего друга. Вот такая история была, а разобраться в ней не сможет никакой компьютер.