Присуждение Демидовской премии за 2016 год выдающемуся археологу, заместителю директора Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН академику Вячеславу Молодину (Новосибирск) можно считать вполне закономерным: будущие лауреаты выбираются коллегами-экспертами по совокупности достижений, а у Вячеслава Ивановича только научных работ более 1400, в том числе 62 монографии (включая коллективные), опубликованные не только в России — добрая сотня трудов переведена и издана в 20 странах Европы, Азии и Америки.
Оглавление серии «Лауреаты Демидовской премии за 2016 год»: Юрий Золотов / Вячеслав Молодин / Валерий Рубаков
Открытия сибирского учёного — комплекс могильников пазырыкской культуры на плато Укок, протогородское поселение Чича в Здвинском районе Новосибирской области, пазырыкское захоронение воина в северо-западной части Монгольского Алтая — прекрасно известны и коллегам, и журналистам, отмечены российскими и международными премиями. И, что особенно ценит пишущая братия, с Вячеславом Ивановичем всегда интересно беседовать — романтика специальности способствует увлекательным рассказам, а междисциплинарный подход к исследованию археологических памятников даёт нетривиальный взгляд на древнюю историю человечества. С романтики мы и начали.
— Вячеслав Иванович, выбор вами специальности был осознанным? Когда вы поняли, что археология вас интересует?
— Скажу честно, мечтал стать лётчиком, но, когда не взяли в аэроклуб по причине недостаточно хорошего зрения, пришлось задуматься о другой специальности. И в 11-м классе мне повезло: попал на лекцию академика Алексея Павловича Окладникова в Новосибирском географическом обществе. Лекция меня потрясла — буквально влюбился и в учёного, и в археологию, которой уже начал интересоваться под влиянием книг. Конечно, когда учился на первом курсе Новосибирского педагогического института у профессора Татьяны Николаевны Троицкой, сподвижницы Алексея Павловича, я задумывался — туда ли поступил? Но только до первой экспедиции — после первого курса мы поехали в район села Чингисы на Оби. Там было великолепное поселение, размытое Обским морем: весь берег был завален археологическим материалом, который охотно собирало местное население. Герань у сельских жителей росла в горшках эпохи поздней бронзы, представляете? Мы раскапывали первый в моей жизни курган тюркского времени. И я окончательно понял: все атрибуты полевой работы — это моё, вплоть до комаров.
На очередных раскопках. Автор фото неизвестен
— В представлении на Демидовскую премию академик Николай Добрецов в качестве ваших основных достижений назвал открытие комплекса памятников пазырыкской культуры на алтайском плато Укок и исследование протогородского поселения Чичабург, которое он поэтично окрестил «новосибирской Троей». Вы согласны с такой формулировкой?
— Когда мы с моим германским другом и коллегой Германом Парцингером (кстати, в 2016 году его избрали иностранным членом РАН) собирались начинать раскопки на берегу озера Малая Чича в Новосибирской области, мы знали, что там есть остатки древнего городища, но на поверхности была лишь малая часть укреплений. Профессор Парцингер пригласил к сотрудничеству немецких специалистов по геофизике из Мюнхенского центра геофизики Йорга Фассбиндера с коллегами, но из-за напряжённого графика они смогли прилететь лишь на пару дней. Поэтому в первый вечер, когда мы все у костра отмечали встречу, геофизики расшифровывали результаты изысканий первого дня. Никогда не забуду: прибегает Йорг Фассбиндер с округлившимися глазами и зовёт нас к компьютеру, с экрана которого выплывает улица древнего города с домами и переулками.
Оказывается, огромная площадь рядом с цитаделью была занята крупной торговой факторией IX-VII века до н.э. (переходный период от эпохи бронзы к эпохе железа), внезапно покинутой жителями — то ли из-за стихийного бедствия, то ли из-за набега воинственных соседей, то ли из-за эпидемии. Раскопки показали, что в течение трёх столетий в Чичабург сухопутным, а возможно, и водным путём стекались люди с севера и с юга, покинувшие насиженные места по причине мощнейшего похолодания в Западной Сибири, которое геологи назвали даже «малым ледниковым периодом». В результате раскопок и дальнейших исследований керамики, металла, радиоуглеродных данных мы в значительной степени реконструировали образ жизни человека той эпохи. Да, этот протогород вполне можно считать нашей сибирской Троей.
— Помимо научной деятельности, вы много лет занимались тем, что принято называть «научно-организационной работой». Безусловно, такая деятельность отнимает время от собственно науки. Что позволяет сказать, что это время было потрачено не зря?
— После 11 лет работы заместителем председателя Сибирского отделения РАН я понял — это был исключительно полезный опыт. Во-первых, существенно расширился мой интеллектуальный багаж — вник в проблемы организации науки, познакомился лично практически со всеми ведущими учёными Сибирского отделения. Во-вторых, именно тогда стал больше внимания уделять команде — один бы я ничего не успел, нужно было дополнять друг друга, так работать продолжаю и сегодня. В-третьих, мы делали действительно нужные вещи. Взять хотя бы конкурс интеграционных проектов: в рамках поддержанных грантами Президиума Сибирского отделения РАН междисциплинарных исследований научные коллективы, в том числе из нашего института, достигли выдающихся результатов, по итогам работ издано около 50 томов, и, кстати говоря, первый том был посвящён моему проекту по пазырыкской культуре, чем искренне горжусь. К сожалению, после последней реформы в академической науке конкурс прекратился. Между тем я убеждён, что междисциплинарный подход — самый перспективный, а потому надеюсь на возрождение подобных проектов в системе РАН.
— Похоже, и работы на плато Укок, и исследование монгольских находок — яркий пример сотрудничества учёных разных специальностей — геофизики определяли, где копать, химики анализировали красители, генетики — ДНК…
— Да, именно тогда мы впервые начали заниматься палеогенетикой — по инициативе академиков Анатолия Деревянко (тогда директор нашего института) и Владимира Шумного (в то время — директор Института цитологии и генетики). Образовалась исследовательская группа — Михаил Иванович Воевода (недавно стал академиком), Аида Герасимовна Ромащенко, «примкнувшая» талантливая молодёжь. Я очень горжусь нашей коллективной монографией, изданной в 2013 году: «Мультидисциплинарные исследования населения Барабинской лесостепи V — I тысячи лет до н.э.: археологический, палеогенетический и антропологический аспекты».
Сотрудничество с генетиками продолжаем и сегодня. Тем более что замечательные открытия ждут археологов буквально под боком. 13 лет я исследовал могильник Сопка в Новосибирской области — очень информативный памятник, где были сосредоточены культуры разных эпох. Сейчас работаем недалеко от этой Сопки — на комплексе Тартас-1 в Венгеровском районе Новосибирской области. И каждый год приносит нам удивительные открытия — находки от эпохи неолита до позднего средневековья…
Кстати
Открытие уникальных комплексов пазырыкской культуры скифского времени (VI — III век до н.э.), сделанное в самые тяжёлые для науки 1990-е годы Вячеславом Молодиным и его супругой Натальей Полосьмак, в июне 2005 года было отмечено Государственной премией. Именно на плато Укок найдена знаменитая «алтайская принцесса» и открыты древнейшие в истории человечества наскальные изображения. Когда из-за противодействия властей Республики Алтай раскопки на этом плато прекратились, с помощью президента АН Монголии академика Чадраа Вячеслав Иванович организовал экспедицию в Монгольский Алтай, где уже сибирские геофизики во главе с академиком Михаилом Эповым обнаружили несколько курганов с линзами вечной мерзлоты, в одной из которых археологи нашли великолепный погребальный комплекс пазырыкского воина, не имеющий аналогов по сохранности.
- Опубликовано в №24 от 09.02.2017
