Своё 50-летие Николай II встретил в Екатеринбурге. Какими стали для него эти юбилейные майские дни? Читаем дневниковые записи последнего российского императора вместе с доктором исторических наук, директором Центра истории Свердловской области «Опорный край державы» Анатолием Кирилловым.
17 апреля по старому стилю Николай II вместе с женой и одной из старших дочерей Марией прибыли из Тобольска в Екатеринбург. Здесь их разместили в доме Ипатьева, выделив три комнаты. По привычке, все события жизни государственный пленник описывал в своём дневнике — вёл его уже много лет, и это, наверное, самый правдивый источник информации о последних впечатлениях и переживаниях Николая II.
«Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркою без дверей. Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер всё не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Аликс. Это меня взорвало, и я резко высказал своё мнение комиссару. К 9 час., наконец, устроились»*, – записал Николай II в день приезда в Екатеринбург.
* Выдержки из дневника Николая II цитируются по публикации сайта о царской семье, созданного Екатеринбургской епархией.
– Если в Тобольске царская семья жила довольно свободно, то в Екатеринбурге всё меняется, – рассказывает Анатолий Кириллов. – Теперь Романовы становятся настоящими арестантами, а их охрана — тюремщиками. Начинают действовать правила, обычные для тюремного заключения. Это, конечно, не может угнетающе не сказаться на настроении пленников, однако мысли последнего российского императора заняты не собой. Дневник показывает нам, что он думал о семье, о детях, оставшихся по воле тюремщиков в Тобольске.
Во вторник, 1 мая, Николай II записывает: «Были обрадованы получением писем из Тобольска; я получил отТатьяны. Читали их друг у друга всё утро. Погода стояла отличная, тёплая. К полудню сменился караул из состава той же особой команды фронтовиков — русских и латышей. Кар. начальник — представительный молодой человек. Сегодня нам передали через Боткина, что в день гулять разрешается только час; на вопрос: почему? исп. долж. коменданта ответил: «Чтобы было похоже на тюремный режим». Еда была вовремя. Нам купили самовар, по крайней мере, не будем зависеть от караула».
Император на своей любимой яхте «Штандарт». Он вообще любил плавать, особенно на байдарке. 1916 год. Фото: Государственный архив Свердловской области
До этого письма никаких известий из Тобольска, от остальных детей, не было 12 дней. А Романовы ждали не только известий — им хотелось побыстрее воссоединиться с семьёй, особенно отец переживал за сына, Алексея. Алёша болел и чувствовал себя плохо.
– Несмотря на мрачность событий, на горестное расставание с семьёй, связь с Небом укрепляется, – говорит Кириллов. – Дом Ипатьева смотрел окнами на Вознесенскую горку, Николай II слышал колокольный звон. В конце апреля была Пасха, и перезвон церквей слышался отовсюду, это, несомненно, укрепляло дух и волю. Тюремщики пускали к Николаю II священников, у них проводились службы, и это давало силы царственным пленникам. И несмотря на то, что обращались с ними сурово, в записях Николая II нет никакого отчаяния, напротив, чувствуется надежда и стойкость. Вера в спасение не оставляет его.
2 мая, среда: «Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, кот. смотрится в окна. Вышли гулять в 3 1/4, а в 4.10 нас погнали домой. Ни одного лишнего солдата в саду не было. Караульный начальник с нами не заговаривал, т. к. все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за ним и за часовыми! Погода была очень хорошая, а в комнатах стало тускло. Одна столовая выиграла, т. к. ковер снаружи окна сняли!»
Отправиться в Екатеринбург из Тобольска Николай II должен был один, но Александра решила не оставлять мужа одного, так на Средний Урал они прибыли первыми, захватив с собой одну из дочерей – Марию.
– Несмотря на разлуку с остальными детьми, мы видим, как духовная связь родителей с ними лишь усиливается, – поясняет Кириллов. – Рядом — супруга, она в полной мере скрашивает дни под стражей. Если бы не она, то тягостное состояние разлуки с детьми было бы для Николая II совершенно невыносимо. И главное, чем заняты его мысли — это воссоединение с семьёй, что говорит о последнем российском императоре как о высоконравственном человеке.
За два дня до юбилея наконец появилась информация, что вскоре в Екатеринбург прибудут дети. Пленник счастлив, радуясь скорой встрече с сыном. 4 мая по старому стилю Николай II записывает: «Целый день шёл дождь. Узнали, что дети выехали из Тобольска, но когда, Авдеев не сказал. Он же днём открыл дверь в запертую комнату, предназначенную нами для Алексея. Она оказалась большою и светлее, чем мы полагали, т. к. имеет два окна; наша печка хорошо её отапливает. Гуляли полчаса из-за дождя. Еда была обильная, как всё это время, и поспевала в своё время. Комендант, его помощ., кар. нач. и электротехники бегали по всем помещениям, исправляя провода, но тем не менее ужинали в темноте».
– Екатеринбург в мае 1918-го представлял собой большую сумятицу. Люди были сломлены политическими переменами и Гражданской войной. Очень многие надеялись на возвращение к прежней спокойной и мирной жизни. Та многовековая связь с царской семьёй, существовавшая у народа, не могла быть разорвана за год, прошедший после революции. Думали и знали ли уральцы, что произойдёт с Романовыми и какова будет их судьба? Конечно, нет.
В день рождения, в воскресенье, 6 мая (по ст. стилю), Николай II будет лаконичен: «Погода стояла чудная, как на заказ. В 11 1/2 тот же батюшка с диаконом отслужил молебен, что было очень хорошо. Прогулялся с Марией до обеда. Днём посидели час с четвертью в саду, грелись на тёплом солнце. Не получаем никаких известий от детей и начинаем сомневаться, выехали ли они из Тобольска?». В его записях читается удивление: «Дожил до 50 лет, даже самому странно!». Действительно, в конце XIX – начале XX веков средняя продолжительность жизни в России составляла 30 — 40 лет, так что дожить до 50 лет было и удачей, и собственным достижением, говорят историки.
Торжественный выход царственной четы. В центре – Николай Романов и супруга Александра Фёдоровна, дети – впереди цесаревич Алексей, за ним великие княжны (слева направо) Мария, Ольга, Анастасия. Фото: Государственный архив Свердловской области
- Опубликовано в №84 от 18.05.2018 под заголовком «Дожил до 50 лет. Даже самому странно!»
