Правительство России запретило жителям страны употреблять три буквы: за нарушение – штраф в 10 000 рублей

В истории русской письменности было всего две (или – если угодно – целых две) масштабных реформы. Первую в начале XVIII века провёл Пётр I: он убрал из алфавита 4 буквы, а ещё у нескольких изменил начертание. Фото: Павел Ворожцов

В истории русской письменности было всего две (или – если угодно – целых две) масштабных реформы. Первую в начале XVIII века провёл Пётр I: он убрал из алфавита 4 буквы, а ещё у нескольких изменил начертание. Фото: Павел Ворожцов

100 лет назад – 10 октября 1918 года – большевики совершили ещё одну революцию – на сей раз лингвистическую: был принят декрет Совета народных комиссаров «О введении новой орфографии».

Авторство любых изменений, происшедших в России в период перехода к социализму, у нас любят приписывать большевикам. Но на самом деле (как это убедительно доказал, например, Валентин Лукьянин в проекте «Облгазеты» «100 монологов о революции») многие действия советской власти были реализацией идей её предшественника – царизма. Именно так обстоит дело и с реформой правописания.

Вопрос о ней впервые был озвучен задолго до революции 1917 года – в начале ХХ века. Русская орфография того времени была во многом запутанной и нелогичной. Главным (но не единственным) её недостатком были лишние буквы. Например, звук «и» обозначали сразу три литеры: и, i, ижица.

В 1904 году в Петербурге при Императорской академии наук была создана Комиссия по вопросу о русском правописании. Возглавил её великий князь Константин Константинович Романов, а его заместителем был избран великий языковед Филипп Фортунатов. Уже через месяц после создания комиссия высказалась за желательность упрощения правописания.

Эту идею горячо поддержали преподаватели, гимназисты (ещё бы! :), а также так называемая «демократически настроенная общественность». Но общество в целом (в частности, ряд знаменитых литераторов – Константин Бальмонт, Александр Блок, Иван Бунин) выступило резко против. Фортунатов и его ближайший помощник Алексей Шахматов решили не дразнить гусей и отложили обнародование полного списка предлагаемых изменений. Только в 1912 году Комиссия выпустила окончательный вариант. При этом реформаторы отказались от ряда самых радикальных идей. Но и в этом – урезанном – виде проект вызвал новый взрыв возмущения и снова лёг под сукно.

С мертвой точки дело сдвинулось лишь после свержения монархии – на волне крутых изменений в жизни страны. Главный редактор портала Грамота.ру кандидат филологических наук Владимир Пахомов считает, что в этом нет ничего удивительного: история показывает, что радикальные изменения в орфографии возможны только в периоды глобальных изменений в жизни всего общества, когда орфографический катаклизм перекрывается социальным. В «мирное» время орфографические революции почти невозможны.

17 мая 1917 года Временное правительство издало циркуляр о безотлагательном (то есть с начала нового учебного года) введении упрощённого правописания. Решение начали воплощать в жизнь, но заметных результатов достигнуто не было: общество циркуляр саботировало.

Добиться изменений смогли только сменившие «временщиков» большевики. Уже через два месяца после захвата власти – 23 декабря 1917 года – нарком просвещения Анатолий Луначарский предписал «всем правительственным и государственным изданиям печататься согласно новому правописанию». Официальный орган Совета народных комиссаров – «Газета временного рабочего и крестьянского правительства» – уже через 10 дней (с 3 января 1918 года) действительно стал выходить в реформированной орфографии. Однако прочая периодическая печать продолжала издаваться в дореформенном исполнении.

Декрет Совнаркома от 10 октября обязывал перейти на новую орфографию уже всю российскую прессу. У тех типографий, кто упорно придерживался старых правил, солдатские и матросские патрули попросту изымали наборы неправильных литер. Если же «репрессированные» буквы вдруг появлялись на рисованном изображении (например, на плакате), то виновные подвергались штрафу в 10 000 рублей. «Староверам» от орфографии волей-неволей пришлось встать в ряды языковых революционеров.

Мнение

«Очень жаль, что реформа воплотила в жизнь не все предложения лингвистов».

Своё мнение о реформе русской орфографии «Областной газете» высказал главный редактор портала Грамота.ру, кандидат филологических наук Владимир ПАХОМОВ:

– Я глубоко убеждён, что реформа была величайшим благом для носителей русского языка. Во многом благодаря ей и последовавшей за ней огромной работе лингвистов по дальнейшему строительству русской орфографии в нашей стране была ликвидирована безграмотность и был утверждён общеобязательный свод правил правописания.

Но мне очень жаль, что реформа воплотила в жизнь не все предложения лингвистов, ведь это была возможность разом решить много проблем русского правописания. Увы, не все они оказались решены и остались нам в наследство.

Жаль, что в мае 1917 года были отвергнуты некоторые предложения, выдвинутые лингвистами и утверждённые в 1912 году. Это, во-первых, предложение не писать мягкий знак после шипящих на конце слов, то есть узаконить написания «мыш», «ноч», «идёш», и, во-вторых, предложение писать после шипящих под ударением О, то есть узаконить написания «чорный», «жолтый», «пчолы».

Почти не сомневаюсь, что эти написания режут вам глаз, но точно так же резали глаз людям, жившим 100 лет назад, новые написания «врач», «дом» вместо старых «врачъ», «домъ». Тут только дело привычки. Если бы 100 лет назад все предложения языковедов были воплощены в жизнь, то написание «мыш» нам сейчас было бы так же привычно, как и «нож», зато сложностей в русской орфографии было бы меньше.

Об этих двух нереализованных идеях великий русский языковед Дмитрий Николаевич Ушаков писал, что они «в своё время были твёрдо намечены по зрелому обсуждению и не прошли почти случайно». Жаль, что так вышло.

Естественная смерть

Часто пишут, что реформой 1918 года из алфавита была изъята ещё одна буква – Ѵ (ижица). Это не так: буква «ижица» не была упомянута в декретах о введении новой орфографии в 1917–1918 годах. Она умерла так сказать «естественным путём».

Дело в том, что ижица встречалась очень редко и только в словах, относящихся к церковно-религиозной сфере. Ненужность ижицы давно была очевидна: её дважды пытались исключить из алфавита в XVIII веке, всё реже употребляли в XIX и наконец окончательно перестали использовать в XX, когда всё, связанное с религией, активно вытеснялось из общественной жизни.

  • Опубликовано в №185 от 10.10.2018
Областная газета Свердловской области