Новый руководитель Уральского следственного управления на транспорте рассказал о своей работе и жизни

Пётр РЕШЕТНИКОВ вот уже почти два месяца возглавляет Уральское следственное управление на транспорте СК России. Соответствующий указ Президент России Владимир Путин подписал в конце лета.

Уроженец Свердловской области, выпускник Уральской государственной юридической академии, генерал-лейтенант юстиции до этого назначения в течение четырёх лет возглавлял Следственное управление СКР по Хабаровскому краю. В эксклюзивном интервью «Областной газете» он рассказал, как ловил бандитов в лихие 90-е и чем ему запомнился Дальний Восток.

Работа на Урале

– Вы окончили УрГЮА в 1995 году. Но следователем стали работать за пару лет до этого. Как так получилось?

– Это может показаться удивительным, но после окончания школы я хотел стать педагогом и целый год работал учителем физкультуры. Потом меня призвали в армию, во внутренние войска МВД СССР. Там моё отношение к жизни изменилось, и я решил стать следователем, о чём нисколько не жалею. Я поступал в юракадемию через подготовительное отделение — рабочий факультет, как он раньше назывался. Нас после армии было почти сто человек, со многими своими однокурсниками я и сейчас поддерживаю тёплые отношения.

Днём я учился, а по вечерам работал, потому что не считал возможным сидеть на шее у родителей. Трудился в третью смену на заводе «Химмаш» и охранял склады. И только на третьем курсе, когда я уже имел багаж профессиональных знаний, пошёл работать следователем в прокуратуру родного Шалинского района.

– Вам довелось ловить бандитов в неспокойные 90-е?

– Да. После почти трёхлетнего опыта работы в Шале я был направлен на повышение в следственный отдел по Екатеринбургу. В этом коллективе я работал почти пять лет, мы расследовали все категории преступлений — бандитизм, заказные убийства, коррупцию и мошенничество. Я могу об этой работе рассказывать днями, много было интересных и занимательных случаев.

– Какой из них вам запомнился особенно?

– Наверное, один из самых ярких моментов совпал с окончанием моей карьеры как следователя. Февраль 1999 года. Резонансное убийство бизнесмена Вадима Будаева и его жены Людмилы в 32-м военном городке. Расследование этого дела поручили мне. В течение девяти месяцев мы с коллегами проделали колоссальную оперативно-следственную работу, отрабатывая различные версии убийства. В конечном счёте, удалось найти контакт с людьми, которые окружали Вадима Будаева, получить сведения об исполнителях и заказчике убийства — им оказался его деловой партнёр Сергей Токарь, задолжавший Будаеву 20 тысяч долларов. Вместо того чтобы отдать деньги, Токарь решил его убить и нанял для этого двух киллеров. Мне удалось связаться с ними, несмотря на то, что после убийства они убыли на Украину. Я пригласил исполнителей обратно на Средний Урал, чтобы они якобы совершили новое преступление. Естественно, всё это проходило под жёстким контролем: одного из преступников – Сергея Соколова – мы сняли практически с поезда и изъяли у него оружие, которым убили семью Будаевых. На финальном этапе расследования мы не спали неделю: ездили с обвиняемыми по местам преступления, получали показания и проверяли их на месте.

Когда мы всё завершили, поехали в прокуратуру города, чтобы сдать дело. Было часа четыре ночи, но в здании горел свет. У нас бывало такое — ребята задерживались. Но когда наша группа зашла внутрь, нас встречала почти вся прокуратура Екатеринбурга, чтобы поздравить с раскрытием убийства. Такого никогда не забудешь: когда твои силы уже на исходе, а коллеги по оружию тебя благодарят. Эта сцена всё ещё стоит у меня перед глазами. Потом мы привлекли к ответственности и организатора, и исполнителей, каждый получил около двадцати лет заключения.

Кстати, я до сих пор храню дома вырезку из «Областной газеты» со статьёй об этом уголовном деле.

Борьба с оргпреступностью

– В 2010 году вы возглавили Следственное управление СКР по Дальневосточному федеральному округу. На какие преступления делали упор там?

– На Дальнем Востоке есть своя специфика. В этом регионе широко развиты трансграничные преступные группировки, завязанные на азиатских странах. Поэтому много уголовных дел было по ним. Например, в 2011 году вместе с УФСБ по Хабаровскому краю мои сотрудники вскрыли очень серьёзную схему легализации незаконно заготовленного леса и его отправки в Китай. У нас по делу проходило 16 обвиняемых, из них больше десяти человек — это бывшие и на тот момент действующие сотрудники органов внутренних дел и налоговой полиции, причём в званиях полковников и подполковников. Мы долго расследовали это дело и дополнительно выделили эпизоды с получением взяток, легализацией преступных доходов, мошенничеством и уклонением от уплаты налогов. Всех виновных приговорили к реальным срокам заключения.

– В Уральском следственном управлении на транспорте есть подобные примеры борьбы с международной преступностью?

– В прошлом месяце наши сотрудники закончили расследование уголовного дела о незаконной поставке в Россию буровых установок без уплаты таможенных платежей. По делу проходит восемь человек, в том числе иностранцы, им предъявлено обвинение в организации преступного сообщества. В результате их действий за рубеж было выведено более 122 миллионов рублей. Обвиняемые действовали на территории Казахстана и нескольких российских регионов в 2015–2016 годах. Сейчас дело передано в суд.

О личном

– Сильно изменился Екатеринбург за время вашего отсутствия?

– Город заметно вырос, некоторые районы я даже не узнаю. Хотя во время работы в прокуратуре я побывал, что называется, во всех его закоулках. Закоулки эти очень преобразились, и мне приятно, что город живёт динамичной деловой жизнью. Ещё бы погоду получше (улыбается). На Дальнем Востоке очень много солнца.

– С рыбалкой там тоже всё в порядке?

– Рыбалка в тех местах отличная. Особенно на горных реках. Впервые я ловил рыбу на Дальнем Востоке в сентябре 2010 года. Мои хабаровские коллеги решили показать мне, что такое осенняя путина: как рыба заходит в Амур и поднимается по течению, как её ловят. Вместе с рыболовецкой артелью я принял участие в однодневном походе за кетой. Страшно интересно, когда ты сам вытягиваешь невод, а там плещутся рыбины от семи до восемнадцати килограммов. Если у меня появится возможность порыбачить на уральских реках, то попробую этим заняться. Но всё зависит от моих подчинённых: дадут они мне отдыхать или нет.

– Вы работаете в следственных органах более 25 лет. В чём счастье следователя: чтобы вор был наказан и убийца сидел?

– Не совсем… Оно заключается в восстановлении справедливости. Я всегда говорю молодёжи, что следователь — это исследователь. Смысл нашей работы не упрятать кого-то за решётку, а разобраться, что случилось, было ли преступление, есть ли обстоятельства, которые его исключают, что натолкнуло человека на эти действия. Со временем удовлетворение от работы испытываешь, когда реально помогаешь людям. В первую очередь это касается дел о невыплате зарплаты. Если тебе удаётся возместить ущерб многотысячному коллективу или отдельно взятому сотруднику, то такая работа делает тебя счастливым.

• Опубликовано в №190 от 17.10.2018