Последняя инстанция

Завершился трехдневный визит российского омбудсмена Татьяны МОСКАЛЬКОВОЙ в Свердловскую область. Поводом для приезда стало 25-летие создания института уполномоченных по правам человека в субъектах РФ (свердловский появился первым в стране). О том, как помочь людям, если для них все инстанции уже пройдены, Татьяна Москалькова рассказала нашему корреспонденту Екатерине ХОЖАТЕЛЕВОЙ.

Мобилизация, ЖКХ и здравоохранение

- С какими вопросами чаще всего обращаются к Уполномоченному по правам человека? Есть ли жалобы, связанные с частичной мобилизацией?

– По вопросам частичной мобилизации мы сразу создали горячую линию, и на сегодняшний день непосредственно к нам пришло свыше 1 000 обращений.

Кстати, в Свердловской области этот показатель составил четыре тысячи, ко всем органам власти, не только к Уполномоченному по правам человека. Поскольку губернатор Свердловской области Евгений Владимирович Куйвашев принял решение о том, что институт Уполномоченного имеет достаточно опыта, чтобы возглавить эту работу, и пришло такое значительное количество обращений.

На что чаще всего жалуются мне? Например, на то, что повестка пришла без достаточных оснований. Еще — на грубое отношение при вручении этих самых повесток: порой людям вручают их ночью, в условиях, которые, по их мнению, унижают человеческое достоинство.

К слову сказать, мне не поступило ни одного подобного обращения из Свердловской области. А вот из других регионов они были, и с каждым мы тщательно разбирались. С помощью военной прокуратуры и Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Вооруженных сил РФ удалось восстановить нарушенные права и отменить призывные повестки, которые не имели под собой оснований.

Кроме того, жители некоторых регионов жаловались на то, что на призывных пунктах не были соблюдены все необходимые при призыве процедуры. Сейчас эта ситуация исправляется.

Обязательно нужно, чтобы военкомы строго исполняли законы. Причем не просто формально, а вкладывая в работу душу, сердце и, конечно, соблюдая принцип справедливости.

- Что еще сегодня волнует людей? Если составить топ самых важных проблем, что окажется в первой тройке?

– По нашей статистике, на первом месте находятся обращения, связанные с нарушением уголовно-процессуального права. Люди жалуются на несправедливо возбужденные уголовные дела. Бывает, наоборот, – на то, что отказано в возбуждении дела и человек, который считает себя потерпевшим, не может восстановить справедливость. Ему сказали, что нет правонарушения и преступника искать не будут. Соответственно, на возмещение морального, физического и материального вреда рассчитывать не приходится… Также жалуются на длительные сроки следствия и содержания под стражей.

На втором месте обращения, связанные с содержанием в учреждениях уголовно-исполнительной системы.

Однако если объединить все социальные вопросы, в том числе в здравоохранении и ЖКХ, то по количеству они почти встанут вровень с теми, которые касаются уголовно-процессуальной темы.

Приходит и очень много жалоб, связанных со здравоохранением. Это не случайно, поскольку пандемия перевернула не только наше сознание, но и потребовала огромных усилий для того, чтобы перестроить всю систему оказания медицинской помощи.

Также большое количество обращений связано с жилищным законодательством, с ЖКХ: когда люди считают, что качество услуг и их цена не соответствуют друг другу. Мы проверяем, привлекаем прокуратуру, нередко устанавливаем, что это действительно так, и помогаем восстановить справедливость.

Восстановить нарушенные права

- Институт Уполномоченного по правам человека в Свердловской области отмечает свое 25-летие. В принципе, учитывая то, что власть – это для человека и про человека, зачем нужен еще институт, который контролирует соблюдение прав?

– Такой институт имеет давнюю историю и есть практически во всех странах. Только называется он по-разному: Уполномоченный по правам человека, главный адвокат страны, главный защитник граждан республики и так далее. Дело в том, что чем выше статус государственного правозащитника, тем больше у человека возможностей добиться правды, отменить то решение, которое он считает неправильным, и восстановить нарушенные права.

С другой стороны, сильная власть в демократическом государстве заинтересована в том, чтобы слышать разные мнения – не только мнения властных структур, но и институтов гражданского общества. А институт Уполномоченного по правам человека, как государственный орган, как раз и является мостиком между органами власти и человеком.

Ведь очень важно, чтобы человек: крупный руководитель или представитель СМИ мог получить независимую оценку действий того или иного должностного лица и органа власти.

В 90-х годах на волне крутых изменений в истории Российского государства граждане обратили внимание на эффективность института омбудсмена. И тогда впервые, в Декларации РСФСР о правах и свободах человека и гражданина, появилась идея введения института парламентского Уполномоченного по правам человека, цель которого говорить правду: высказывать свою независимую точку зрения парламенту и главе государства. Эта идея была подхвачена большинством депутатов. В 1993 году эта должность стала называться Уполномоченный по правам человека в РФ.

Один из первых таких институтов появился именно в Свердловской области. Губернатор Эдуард Россель был одним из тех смелых руководителей территорий, который предложил издать закон об Уполномоченном по правам человека в субъекте РФ.

И сегодня, по прошествии 25 лет, можно с уверенностью сказать, что такой институт очень важен и для самого человека, и для государства. За это время только Уполномоченным по правам человека в Свердловской области Татьяной Мерзляковой рассмотрено больше 100 тысяч обращений. Последние шесть лет, с тех пор как я являюсь федеральным уполномоченным, мы работаем вместе. Убеждена: очень важно, чтобы этот институт и дальше развивался.

Кстати, буквально на днях по ходатайству Татьяны Георгиевны Мерзляковой был вынесен оправдательный приговор в отношении врача, а недавно несколько человек обрели жилье. Все потому, что Уполномоченный по правам человека, несмотря на т, что были вынесены решения муниципальных органов, обратил внимание прокуратуры на допущенные нарушения.

Вот почему важно, чтобы у человека была возможность восстановить свои нарушенные права.

– В этом отношении работа региональных омбудсменов отличается от работы вашей, федеральной структуры?

– Прежде всего, это разный масштаб – я имею в виду, территориальный.

Ну и конечно, инструментарий: только Уполномоченный по правам человека в России имеет право обжаловать или, если пользоваться языком закона, обращаться в вышестоящую инстанцию – Верховный суд – с просьбой о пересмотре всех вступивших в законную силу приговоров.

Особенность нашей работы в том, что и Уполномоченный по правам человека в субъекте РФ, и федеральный Уполномоченный рассматривают те жалобы, по которым гражданин уже исчерпал все свои возможности – обращался в различные инстанции и в административном, и в судебном порядке, но остался недоволен их решениями. Вот тогда он приходит к нам. Мы – последняя инстанция.

Кстати, каждые полгода все Уполномоченные собираются на координационный Совет, чтобы обсудить самую важную тему на данный момент, поделиться наработками, выработать рекомендации и представить их в органы власти.

«По закону» или «по справедливости»

– Стоит ли перед Уполномоченным по правам человека выбор – рассмотреть вопрос общий, глобальный для всех, либо заниматься индивидуальной проблемой отдельно взятого человека?

– Как правило, нет. Потому что системная проблема возникает из человеческих судеб. Мы обращаем внимание на то, что по одной и той же теме увеличивается количество обращений и видим, что здесь, видимо, какая-то проблема: начинаем ее мониторить и более пристально изучать. Смотрим материалы журналистов, изучаем зарубежный опыт, выясняем, сколько по этой теме приходит жалоб контролирующим органам и понимаем, что имеем дело с системной проблемой.

Так, например, было с обращениями по поводу того, что не существует права на перевод из одной колонии в другую на основании близости к месту жительства родных и близких осужденного. Мы стали изучать эту проблему: выяснилось, что это противоречит духу ресоциализации, возможности не порвать связи с семьей. Между тем закон не позволял на этом основании переводить из одной колонии в другую. Я внесла предложение президенту, президент согласился, что действительно, есть проблема и нужно разработать законопроект. Так появился закон.

И таких проблем много: от частного — к общему. Бывает и наоборот, когда мы читаем, например, в СМИ или соцсетях о ситуации, которая взволновала многих, а у меня нет ни одного обращения на эту тему. Тогда мы тоже начинаем мониторить, изучать. И если видим, что эта проблема действительно заслуживает изменения – нужен или закон, или правоприменительная практика, обращаюсь к президенту или председателю правительства и, таким образом, решаем проблему.

Вот, например, как случилось с одним из последних таких обращений. Жители одного из северных регионов посчитали несправедливым, что компенсацию за проезд к месту отдыха и обратно получают только те, кто пользуется железной дорогой или самолетом. Если же человек едет на своем автомобиле, то льгота ему не положена. Мы обратились с просьбой внести изменения в нормативно-правовые акты, и такая компенсация для людей появилась: это их право, которое было восстановлено.

– Какой опыт Татьяны Мерзляковой и всего института Уполномоченного по правам человека в Свердловской области можно использовать в других регионах?

– Я бы на первое место поставила опыт медиации. Совершенно редкая положительная практика, которая требует именно большого собственного личного социального опыта, понимания философии отношений между властью и человеком, между обществом и гражданином.

Могу привести один из примеров, связанных со строительством храма святой Екатерины, когда люди были против строительства в определенном месте, а бизнес уже вложил деньги, да и власть свою точку зрения высказала. У каждого была своя правда, и очень важно было понять, как найти компромисс. Это длительный и очень серьезный переговорный процесс с тем, чтобы каждая сторона пошла на уступки и нашла какую-то общую точку зрения. Это первое.

Второе, правильное отстаивание принципов иерархии. Институт Уполномоченного по правам человека – это государственный орган. Для каждого государственного органа в иерархии принципов на первом месте стоит законность, но в нашей работе на первое место я бы все-таки поставила принцип справедливости.

Например, к Татьяне Георгиевне Мерзляковой и ко мне обращались те, кто взял ипотеку в валюте. В определенный момент они не имели возможности произвести выплаты за квартиры из-за того, что курс доллара резко вырос. Более 30 тысяч людей в нашей стране с исполнительными листами в руках должны были остаться без крова над головой. По закону все правильно: суды вынесли абсолютно верные решения, потому что человек добровольно в полном сознании подписал договор.

И тогда Татьяна Георгиевна поставила вопрос о том, что нужно бороться за этих людей. Я обратилась к президенту. Президент увидел, что да, с точки зрения закона все правильно, но с точки зрения принципа справедливости – ни в какие ворота. И тогда родилась специальная программа, на которую было выделено два миллиарда рублей. Мне же было поручено, чтобы каждый день наши сотрудники рассматривали судьбу каждой семьи. Все это делалось в ручном режиме: в том числе, выясняли, сколько эта семья может заплатить, а остальное в частный банк доплачивало государство. Это к слову о соотношении законности и справедливости.

– Вопрос о закрытии северных колоний на Среднем Урале обсуждается уже несколько лет. Это ИК-62 (Ивдель), ИК-24 (Азанка) и ИК-8 (Гари). Причем две из них – градообразующие. Как вы считаете, есть ли возможность договориться с ГУФСИН – сохранить и реконструировать эти пенитенциарные учреждения?

– Да, на сегодняшний день благодаря усилиям Татьяны Мерзляковой, которая об этой проблеме говорила на всех уровнях власти, принято решение отложить рассмотрение вопроса и найти решение этой проблемы. То есть оставить так, как есть, при низкой наполняемости, это очень накладно для бюджета. Ликвидировать – это лишить градообразующее предприятие рабочих мест, а людей заработной платы. Поэтому очень важно преобразовать их, например, в исправительные центры. Вот над этим мы продолжаем работать. Нам удалось сохранить ряд учреждений, и мы считаем, что до 2026 года их не должны ликвидировать.

Полтора года назад я обратилась к президенту с просьбой распорядиться провести мониторинг по вопросам ресоциализации осужденных. Это очень важно для людей, которые попали в это трудное положение. Как говорится, «от тюрьмы и от сумы не зарекаются», а потому нужно сделать все возможное, чтобы человек вернулся к нормальной жизни.

Поэтому мы, Уполномоченные по правам человека, являемся сторонниками исправительных центров. Они позволяют человеку воссоединятся с семьей, не потерять связь с социумом, жить вместе с близкими, работать, а значит, гасить долги, платить алименты, выплачивать ущерб, назначенный судом.

Этим людям нужно протягивать руку. Хочу отметить, что здесь, в Свердловской области накоплен очень хороший опыт по возвращению людей к нормальной жизни, в открытое общество. Президент дал поручение полпредам этот опыт изучить и лучшие практики распространить в других регионах.

Дистанцироваться от политики

- Вы участвуете в освобождении и обмене попавших в плен во время военной спецоперации на Украине. Как сейчас идет этот процесс?

– Координация всех вопросов по обмену пленными – компетенция Министерства обороны. Со своей стороны, мы тоже ведем диалог с Международным комитетом Красного Креста, у нас есть соглашение, есть постоянная связь с господином Петером Маурером (президентом Международного комитета Красного Креста. – Прим. ред.), которого мы просим посещать наших пленных и способствовать обмену, руководствуясь принципами Женевской конвенции о военнопленных.

Мы также ведем диалог с правительством Украины по 665 гражданским морякам, которые находятся сегодня на восьми судах в Измаиле. С одного судна должны были выселить команду на берег, потому что оно подлежало продаже. К счастью, в результате диалога этого не произошло, и мы очень надеемся, что будет завершена тема возвращения российских граждан домой.

- Украинский и европейский уполномоченные, ваши коллеги, идут на диалог?

– Новый Уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец – да, у меня была с ним целая серия разговоров. Я просила его посетить моряков, он направлял своих сотрудников. Он, со своей стороны, обращался по спискам погибших 30 июля в результате ракетного удара по следственному изолятору в поселке Еленовка в ДНР. Такой список ему был предоставлен.

Поэтому диалог есть. Диалог, конечно, трудный, но очень важно, чтобы по линии Уполномоченных по правам человека соблюдалась договоренность дистанцироваться от политических оценок, политической составляющей и работать только в гуманитарном коридоре. Да, это очень трудно, но иначе, если мы будем пользоваться политическими категориями, оценками, то невозможно будет выполнить гуманитарную миссию помощи конкретным людям.

Очень много людей сейчас просят помочь воссоединиться русско-украинским семьям. Вот в этом плане мы работаем успешно вместе с Уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка Марией Львовой-Беловой и с украинской стороной, в частности, с заместителем председателя правительства Украины. Очень важно, несмотря ни на что, помочь воссоединиться родным людям.

Если у детей, которые оказались на территории России, находятся родители, бабушки или дедушка на Украине, мы всячески способствуем тому, чтобы они могли забрать несовершеннолетних. Также украинская сторона помогает нам, когда ребенок оказывается на их территории, а родители – в Донецке или Луганске. Нам удалось помочь в общей сложности 29 семьям.

Строго говоря, это и есть народная дипломатия — дипломатия гражданского общества.

И наше миссия.

• Опубликовано в №184 от 07.10.2022