Глава фракции «Справедливая Россия — За правду» Сергей Миронов предложил реформировать систему образования в России: по его мнению, нужно ликвидировать Болонскую систему и возвратиться к лучшим традициям советской школы. Подобные высказывания периодически произносят разные политики и люди сферы образования, но воз, как говорится, и ныне там: этой осенью исполнилось уже 18 лет, как Россия включилась в Болонский процесс. «Облгазета» выяснила, что приобрела наша страна с переходом на такое образование и почему оно вызывает столько противоречивых и негативных отзывов.
Равенство – в приоритете
Для начало стоит напомнить, что Болонская система в университетах – это деление образовательного процесса на несколько ступеней. Первая – бакалавры, вторая – магистры, третья – аспиранты. По советской системе студенты учились в университете пять лет, получая на выходе диплом специалиста. Сейчас же студент чаще всего учится четыре года, выпускаясь с дипломом бакалавра, и кого-то очень устраивает такое сокращённое обучение. Те же, кто не хотят этим ограничиваться, поступают в магистратуру, которая, по сути, становится трамплином в науку или возможностью получить второе высшее образование.
– Если человек решил дополнить свои знания, умения и навыки, то может продолжить обучение и за два года познакомиться совсем с другой специальностью. В разных странах этот процесс регулируется по-своему, где-то есть ограничения, но в России всё предельно демократично, – комментирует «Облгазете» первый заместитель директора Уральского гуманитарного института Уральского федерального университета Валерий Гудов. – Необязательно иметь бакалавриат такого же профиля, главное – сдать вступительные экзамены.
И всё же основная цель Болонского процесса – формирование единого экономического пространства и рынка труда в Европе. Сначала это касалось только Западной Европы, но потом к данной системе образования стали подключаться и другие страны по всему миру, в том числе и Россия.
– Идея была в том, чтобы облегчить приток людей между странами, – считает доктор экономических наук, профессор Уральского государственного экономического университета Максим Марамыгин. – Фактически сделать процесс обучения абсолютно стандартным, чтобы человек мог в любой точке получить образование, а потом реализовать себя также в любом месте. И, конечно, кому-то такой подход нравится.
Отток умов
Однако именно такое стандартизированное образование и свобода привели к тому, что умные и талантливые люди стали переезжать туда, где их ценят больше и дороже.
– Для стран, которые являются магнитом для светлых голов, Болонская система образования хороша. Но вот для государств, которые являются поставщиками этих кадров, это не очень хороший вариант, – говорит Максим Марамыгин. – Получается, что мы будем вкладываться в человека, выдадим материнский капитал его маме, а отдача от него будет где-то далеко? С этой позиции Болонская система нам только вредит. И просто изменить эту систему нельзя: в нашей стране чётко прописано, где обучают бакалавров, а где – специалистов, и вузы не могут обойти это.
Конечно, далеко не все уезжают на работу в Рим или Нью-Йорк с российским дипломом магистра или аспиранта – одних корочек о получении образования для этого мало. И вот тут-то и прячется ещё одна загвоздка: вроде бы Болонская система высшего образования одна, но качество этого образования точно не одно и то же. И очевидно, что специалисты из Румынии, Польши или России не будут так же свободно чувствовать себя на рынке в Германии и Франции, как местные жители.
Бюрократизация процветает
Одна из главных претензий к Болонской системе в России в том, что четыре года – слишком мало, чтобы подготовить квалифицированного работника, а два года магистратуры – дополнительные траты времени, сил и денег. Недоспециалист – так в простонародье называют бакалавров, которых работодатели нередко не хотят принимать на достойные должности и требуют магистратуру. Между тем студенты и сами нередко замечают: качество обучения в вузах пошатнулось. Например, не всем нравится, что вместо обычных лекций преподаватели показывают презентации. «Я и сам так могу», – пишут студенты в отзывах на тот или иной вуз. Но сами преподаватели вузов, как ни удивительно, не связывают это прямо с переходом на Болонскую систему.
– Когда стало возможным учиться за собственный счёт, образование стало гораздо более доступным и массовым. До 90-х годов проходил достаточно жёсткий отбор. Не берусь оценивать качество образования, но мне кажется, что все эти разговоры про то, что учить стали хуже, как раз потому, что сейчас учат всех, кто раньше не поступил бы никогда, – говорит Валерий Гудов.
При этом другая проблема ухудшения качества образования, о которой говорят ещё больше сотрудников вузов, – ужасная бюрократизация.
– Я абсолютно убеждён, что в вузах Болонская система на качество подготовки не очень повлияла – сказался общий настрой в системе образования: недофинансирование и чудовищная бюрократизация учебного процесса, – убеждён Максим Марамыгин. – Как человек, который имеет опыт преподавания в Великобритании, могу сказать, что такого объёма отчётности, который сформировался у нас в стране за последние десять лет, нет нигде. А чем более формализована система, тем дальше отходит вопрос творчества.
СПРАВКА «ОГ»
- Начало Болонского процесса можно отнести к середине 1970-х годов, когда Совет министров Европейского союза принял резолюцию о первой программе сотрудничества в сфере образования. Своё название Болонская система образования получила в честь Болонского университета, где в 1999 году министры образования 29 европейских стран подписали Болонскую декларацию.
- Россия присоединилась к Болонскому процессу в 2003 году, однако на Урале этот процесс начался даже раньше. Так, в УрГУ приём на бакалавриат на направления «математика», «механика», «физика» и «философия» открыли уже в 1993 году. В 1994 году в УГТУ-УПИ начали приём на бакалавриат на направления «металлургия» и «энергетика», а с 2000 года – на направления прикладные «математика» и «физика».
Даёшь больше статей!
Ещё одно проявление формализма и бюрократизации заключается в том, что в последние годы руководство вузов в первую очередь смотрит на количество научных статей преподавателей, даже не вдумываясь, действительно ли там есть ценные открытия или просто повторение чужих мыслей.
– Количественный метод оценки деятельности учёных давно культивируется в США. На первый взгляд он эффективен – всё можно подсчитать и сделать выводы. Руководство вузов идёт на это, чтобы повысить рейтинги, от которых зависит их финансирование. За статьи дают премии, и это улучшило параметры, но не качество, – убеждён доктор физико-математических наук, профессор кафедры алгебры и фундаментальной информатики УрФУ Виталий Баранский. – Появились исследователи, которые публикуют десятки статей в год. Но в каждой статье должно быть пусть малое, но открытие! Если исследователь опубликовал 20–50 статей за год, совершил ли он столько же открытий? Чтобы улучшить не только формальные показатели, но и качество работы, нужно развивать научные школы, статьи должны оценивать коллективы специалистов.
КОММЕНТАРИЙ
Алексей ИВАНОВ, заместитель проректора по науке Уральского федерального университета, профессор, доктор физико-математических наук:
– Главная беда в том, что никто не относится к магистратуре с должной серьёзностью, хотя она даёт возможность подстроить программу под конкретного работодателя. Её можно сделать прикладной или иноязычной. Экспорт образования, то есть привлечение иностранных студентов в российские, в том числе уральские вузы, – задача, поставленная перед нами Президентом и Правительством России. Увеличение экспорта образования позволяет в значительной степени повысить квалификацию преподавателей: конкуренция с мировыми учёными заставляет искать наиболее актуальные темы и новые методы в науке.
- Опубликовано в №216 от 23.11.2021
