Пенсионер из Екатеринбурга борется за то, чтобы его поселили не в дом престарелых, а в подвальное помещение

75-летний скульптор из Екатеринбурга Геннадий Попов 18 лет прожил в подвале старого дома. Этой весной здание определили под снос, жильцов расселили, а Геннадий Попов остался. Полгода он жил без воды, отопления и электричества. О пенсионере узнал губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев, и мужчине предоставили помещение в центре социального обслуживания населения. Однако он отказывается там жить.

Дом-мастерская

Двери двухэтажного жёлтого дома в микрорайоне Эльмаш в Екатеринбурге раскрыты настежь, оконные рамы выбиты, внутри мусор, ободранные стены, куски мебели – всё, как в обычной аварийной постройке, готовой под снос. Но если спуститься по узкой лестнице в подвал, то на тяжёлой железной двери можно увидеть листок с надписью: «Внимание! Жильцы ещё не выехали!!!»

Этот листок повесил Геннадий Попов ещё полгода назад. Прежде чем показать нам своё жилище, он надевает налобный фонарик на чёрную кепку, включает его и открывает дверь в подвал. Нас обволакивает влажный затхлый, как из погреба, воздух. Здесь холодно и сыро, под ногами хрустит битое стекло, по потолку и стенам расползлась чёрная паутина, вещи пятнами покрывает белая плесень. Мы пробираемся в полумраке из комнаты в комнату по узкому проходу, всё остальное пространство завалено мусором, бесчисленным количеством коробок, нерабочей техникой, инструментом. Единственное, что не валяется, а скученно стоит на полках – статуэтки белых и золотых ангелов, животных, женщин и мужчин – произведения Геннадия Геннадьевича.

– Тут когда-то было довольно шикарно: музыка играла, телевизор работал, висели на стенах маски, стояли скульптуры, – хриплым голосом рассказывает хозяин подвала. – Зимой было жарко от батарей, а летом – прохладно. Работал водопровод, я стирал в тазике на столе, но мылся в душе у сантехника в конце этого дома. Здесь же делал скульптуры, поэтому это и дом, и мастерская.

В самой дальней комнате стоит старый холодильник, столы, шкафы – здесь когда-то была кухня. В ещё одной части подвала находится ванная – там Геннадий Попов сушил и хранил скульптуры. Сейчас же мужчина обитает только в одной комнате в центре своего подвала. Здесь есть узкая лежанка, накрытая одеялом и чёрной тёплой курткой, рядом – стол, заваленный инструментами, кистями, посудой, пустыми консервными банками, под потолком развешаны пакеты с едой, чтобы к ней не добрались крысы. Неизвестно, действительно ли подвал Попова был шикарным или 18 лет жизни в этом убежище были такими же страшными, как те 15 минут, которые мы тут провели.

Бедный художник

В молодости Геннадий Попов был успешным студентом Художественного училища имени И.Д. Шадра в Екатеринбурге, после работал фотографом на свадьбах, радиотехником, телемастером, художником-монументалистом, сварщиком, трудился в строительной бригаде по возведению Храма-на-Крови, а в последние годы был скульптором. Творчество, кажется, единственное, о чём пенсионер говорит с радостью.

– Любимых скульптур у меня много! – Геннадий Геннадьевич перебирает в руках статуэтки собственной работы, подсвечивая их налобным фонариком. – Это – ангел, который протягивает своё сердце на руке. Это – голова дракона, его заказывал богатый охотник. Одну скульптуру делаю примерно месяц, использую бетон и гипс. Как вылепишь статую, надо закрыть её тканью и на время забыть о ней. Через несколько дней, а лучше недель откроешь – и сразу все ошибки и недостатки бросаются в глаза. Это мой приём.

Скульптура – единственная возможность для мужчины заработать. Он утверждает, что сейчас его пенсия – всего 4 500 рублей, так как остальные деньги вычитают по исполнительному листу. Однако пенсия не может быть ниже прожиточного минимума – для пенсионеров Свердловской области это 9 521 рубль. Геннадий Попов считает, что с него вычитают комиссию за кредит 2013 года в 160 тысяч рублей.

Бездомным Геннадий Попов официально стал в 1985 году. В тот год его выгнала из дома жена и, по словам пенсионера, переписала на себя их трёхкомнатную квартиру на Уралмаше. Двое детей Попова тоже перестали поддерживать какую-либо связь с отцом.

– Вот такая семья, – по слогам проговаривает он. – Я ушёл в лес, прятался в заброшенном сарае два лета. Зимой перебирался в подвалы, гаражи, где уже начал работать скульптором. В 2003 году я обратился в администрацию Орджоникидзевского района, чтобы мне помогли найти жильё, в котором я смогу устроить мастерскую. Меня поселили в это помещение на законных основаниях.

Но документов, доказывающих законность проживания в подвале, у Геннадия Попова нет. Он пытался получить их несколько лет подряд, обращался в районную прокуратуру и администрацию Екатеринбурга, однако в ответ получал извещения о том, что разрешения на проживание в этом доме он не имеет. Поэтому весной 2021 года повестки о расселении здания получили все жильцы аварийного дома, кроме Геннадия Попова, который по документам там не числился.

– В мае я заметил, что всё чаще к нашему дому приезжали «Газели», люди грузили вещи, – вспоминает пенсионер. – А в июне в здании выключили электричество. Думал, это ненадолго. Но свет так и не дали, я перестал работать, по 150 рублей в день тратил на батарейки и свечи, мне стало не хватать денег, я начал голодать.

В тот момент в квартирах уже никто не проживал, электричество и воду отключили навсегда.

«Я не этого прошу»

– К нам впервые обратился человек через службу спасения, – говорит заведующий отделением помощи гражданам, оказавшимся в кризисной ситуации, комплексного центра социального обслуживания населения (КЦСОН) «Малахит» Дмитрий Елсуков.

Именно к нему попал голодающий в холодном подвале Геннадий Попов. Пенсионера привезли в кризисное отделение, чтобы поселить в комнату на двухнедельный карантин, так как он не вакцинировался от коронавируса. Затем его собирались оформить в дом-интернат для пожилых людей. Однако Геннадий Геннадьевич отказался от этого предложения, попросил не удерживать его и вновь вернулся в подвал.

– Тогда мы предложили выделить Геннадию Попову личное помещение в КЦСОН «Малахит», – продолжает Дмитрий Елсуков. – Эта комната расположена в цокольном этаже дома-интерната, там можно устроить подобие студии, разместить часть его вещей и инструментов.

Комнату, которая предназначена для Геннадия Геннадьевича, ещё не успели обставить мебелью: есть только кровать, деревянный стол, стул и несколько коробок с вещами пенсионера. Сюда он переехал примерно неделю назад, периодически здесь ночует, но каждый день возвращается в свой подвал.

– А кто сторожить это всё будет? – заявляет Геннадий Попов. – Из ценного – весь мой инструмент, аппаратура, диски с фильмами. Я это караулю от мародёров. В новую комнату перевезли совсем немного вещей, а тут моя жизнь осталась!

Не всё нажитое пенсионером добро можно держать в комнате «Малахита» из-за санитарных норм. Кроме того, от этого помещения он тоже уже отказался в письменном виде.

– В доме престарелых ничего не разрешают делать: только ходить и смотреть друг на друга по расписанию, – возмущается пожилой скульптор. – А я творческий человек, всю жизнь работал в любое время, и сейчас у меня руки чешутся. В «Малахите» тоже мастерить не получится: у меня и стружка, и грязь будет, а там такое не положено. Меня здесь обогрели, накормили, но я не этого прошу. Я хочу, чтобы меня переселили в связи со сносом здания, как других жильцов. Я знаю, что квартиру на этаже мне не дадут, поэтому прошу подвал другого жилого дома.

– Но вы же понимаете, что подвал не приспособлен для нормальной жизни? – спрашиваю собеседника.

– Да, но зато работать можно. Стучи, греми – никому ты не мешаешь, – парирует он.

– А если для вас не найдут помещение?

– Как? – Геннадий Попов немного бледнеет, в его взгляде сквозит совсем детская обида. – Не найдут старику помещение? Это же смех! Я и сам знаю на Уралмаше два хороших подвала – переезжай и живи. И тогда у меня всё сразу наладится: начну работать, у меня появятся деньги, я перестану болеть.

Мы прощаемся возле «Малахита». На улице тихо падает хлопьями снег. Геннадий Попов, одетый полностью в чёрное, резко выделяется на этом светлом фоне.

– Я сейчас поем, посплю и часов в восемь вечера обратно в подвал отправлюсь – сторожить, – говорит он напоследок.

А я вспоминаю табличку, которая висела на стене в подвале Попова рядом с деревянным крестом: «Мы уверенно идём своим курсом».

Журналист «ОГ» продолжает следить за судьбой пожилого скульптора.

• Опубликовано в №222 от 01.12.2021