Утверждение, что человек, смеясь, расстаётся со своим прошлым, не имеет никакого отношения к нашему герою. Прежде всего, в силу его природной интеллигентности: став известным, он не забывает и о том, как всё начиналось, и о тех, кому он обязан своими первыми успехами. Кроме того, начало творческой биографии в Свердловске памятно в силу кардинальных решений, которые ему приходилось принимать, будучи относительно молодым человеком. Талант, помноженный на решительность — вот один из секретов творческого метода Глеба Панфилова, отмечающего сегодня 80-летний юбилей.
— Ваш путь в кино был довольно извилистым. Создаётся впечатление, что вы шли, не торопясь, на ощупь, прислушиваясь к собственному мироощущению...
— На ощупь — было... Но было и движение, был и поиск чего-то, что наиболее полно выражало бы моё отношение к действительности. Для меня не только памятно, но и принципиально важно то, что именно в Свердловске я снял свой первый двухчастевый игровой фильм под названием «Дело Курта Клаузевица». Это произошло на Свердловском телевидении, куда я пришёл после моей работы на заводе и в горкоме комсомола. Вообще, надо сказать, это был уже такой конкретный поиск, потому что к этому времени я уже сумел поступить в институт кинематографии, на заочное отделение операторского факультета.
До этого я не понимал до конца, смогу ли что-то когда-нибудь сделать в этой области. Сам факт поступления во ВГИК для меня был некой оценкой профпригодности. В ту пору я был и оператором, и режиссёром, и автором сценария своего первого фильма. Вот это и была настоящая проба себя. Этот фильм мне очень помог поступить на Высшие режиссёрские курсы. Его хорошо приняли на телевидении, хорошо приняли зрители. Поэтому я связываю свои первые шаги в профессии не только со Свердловском, моим родным городом, но и со студией телевидения.
— Каким вам вспоминается город вашей юности?
— Я любил Свердловск, и любил проводить время в прогулках. С девушками, в том числе. Предпочитая окраинные улицы, а не толкучку. Улицы эти были одноэтажные, деревянные. Ну, например, Обсерваторская, впоследствии Бажова. Или район ВИЗа. Там неподалёку от Дворца культуры ВИЗа и Верх-Исетского пруда тянулась длиннющая, я думаю, километра два, не меньше, улочка с деревенскими домиками, уже ветхими в то время.
Мне очень нравилось бродить по набережной Исети, уходя к улице Челюскинцев, и ещё дальше. А там уже всё вокруг становилось полудикой, потом и вовсе дикой местностью. Появлялись какие-то задворки ВИЗа. Пахло уже заводом, маслом, гарью, были заметны следы производства... Фактура замечательная! Река тихая, которая постепенно увядала от мазута, в котором, я помню, купаясь, мы всегда умудрялись вымазаться. Всё это — запах детства, и всё это мне необычайно дорого.
Несмотря на прекрасные прогулки по старому Свердловску, свою девушку, женщину своей жизни, Панфилов встретит несколько позже. Гениальная актриса Инна Чурикова снимется в его дебютном полнометражном фильме «В огне брода нет», а уже на съёмках второго фильма «Начало» — они поженятся. С тех пор Инна Михайловна совмещает роли жены и музы в этом творческом альянсе.
— Как чувствуете себя в современном Свердловске — Екатеринбурге?
— Вы знаете, какой я для себя открыл Свердловск в свой относительно недавний приезд?! Для меня это было удивительное узнавание, спустя полвека практически. Я прошёл по берегу Исети от Куйбышева до улицы Ленина. Совершенно фантастическое ощущение. И какие-то вкрапления, остатки старого. Слева — резиденция полномочного представителя Президента. Тихая река. И надвигающийся из тумана незнакомый огромный современный мегаполис. А с правой стороны такой удивительно живописный, на крутом склоне стоящий, двухэтажный, красного кирпича дом. Последние приметы уходящего Екатеринбурга.
Потом, конечно, я прогулялся по Малышева, там, где был подход к бывшей, как мы её называли, гранильной фабрике. Там всё сейчас цивилизованно, «по-туристически» благоустроено. А раньше мы бегали сюда мальчишками искать самоцветы. Можете себе представить, я нашёл там однажды тёмно-синий камень. Мне показалось, что это стекло. Но на самом деле, как потом выяснилось, это был сапфир.
— Каких вы были убеждений в то время?
— В свердловской юности, да и много позже, у меня не было никаких конфликтов с Советской властью, мне она нравилась. Я считал её органичной и необходимой. В 1961 году, когда Гагарин полетел в космос, я вступил в партию по полному своему убеждению. И был искренним, наивно-прямолинейным, верующим и верящим членом этой партии. Я развивался вместе со своей страной. И вместе со своими сверстниками, с теми, с кем мне особенно близко приходилось общаться, я ждал коммунизма где-то в начале 80-х.
Не был никогда диссидентом, и у меня сохранились самые лучшие воспоминания о том времени. Бог миловал, так сложились обстоятельства, что родители мои не были репрессированы. Я не был обижен на Советскую власть... Одним словом, я был образцовым молодым человеком в этом смысле.
Правда, не всё так просто... Уже его дебют «В огне брода нет» вызвал настороженность у критики и чиновников от кино своим нетрадиционным подходом к революционной теме. Второй фильм «Начало» навлёк на режиссёра серьёзное раздражение ленинградского партийного руководства. Картина «Прошу слова» и вовсе переполнила чашу терпения партийных боссов города на Неве, и Панфилов должен был переехать в Москву, чтобы не лишиться возможности снимать. Но и в Москве всё было очень непросто. Его следующий фильм «Тема», впервые в отечественном кино затронувший тему эмиграции, лёг на полку на 7 лет.
Но, несмотря на все эти перипетии, Панфилов умудрился сохранить себя и своё право на творчество. Вернее так, мудрый режиссёр Панфилов позволил не совсем умным и совсем нечестным персонажам, которые рано или поздно должны были сойти с исторической сцены, несколько усложнить его жизненный сценарий. Но и только! Он всегда оставался внутренне свободным человеком, продолжал снимать фильмы на вечные темы и один за другим получал отечественные и международные кинопризы, заставляя власть считаться с собой как с большим художником.
— Изменился ли ваш зритель со временем, изменилось ли восприятие ваших фильмов и спектаклей?
— Вы знаете, страна изменилась, я изменился. Я меняюсь вместе со своей страной. Ничего в этом оригинального нет. Это естественно, потому что страна моя, и я её гражданин. Мы вместе и в трудные минуты, и в минуты радости. Что же касается зрителя... Зритель это много таких, как я, это много таких, как вы. И все вместе, меняясь, мы творим с учётом наших перемен.
И то, что нас волновало вчера, иногда становится предметом исследования фильма или спектакля. Но всё равно, контекст подобных творческих исследований — наш сегодняшний взгляд на происходящее. Причём это взгляд отнюдь не всезнающего человека! Боже мой! Мы так далеки от настоящего знания. Но желание узнать что-то важное, проникнуть в суть вещей, безусловно, имеется у каждого нормального человека. И это даёт импульс к поиску.
— А как можно сохранить талант с годами, да ещё и в стране, в которой почти каждое десятилетие что-то кардинально меняется?
— Я думаю не о сбережении таланта, я думаю о том, как его израсходовать, как его реализовать. Вот в чём проблема. «Сберегать» — такой мысли не возникает. Сберегать надо народ, беречь здоровье, родителей надо сберегать. А талант надо расходовать. Имея выход, талант расцветает. От расходования он становится закалённее, действеннее, он мужает. Так что я всегда желаю современным молодым людям, чтобы они успешнее реализовывали свой талант и свои способности. Во-первых, ощутили и открыли в себе свой собственный талант, а потом и расходовали его на благо людей.
