Порфи с улицы Карла Маркса

Сегодня традиционный фестиваль «Коляда-Plays» в Екатеринбурге откроется спекталем Вологодского ТЮЗА по пьесе уральского драматурга Александра Найдёнова «Вперёд и с песней!». Любопытный факт: прототип главной героини этой пьесы — странной бабушки, живущей с кошками в коммунальной квартире — свердловчанка Лариса Ратушная (в пьесе — Амалия Яковенко) — ныне покойная поэтесса, актриса, геофизик, заключённая ГУЛАГа. Близкие шутливо и ласково называли её Порфи — производным от её отчества — Порфирьевна.

Уральские сказы до Бажова

Первая история, которую рассказывает со сцены Амалия Яковенко — о своём отце Павле Илларионовиче Яковенко. Его прототипа — отца Ларисы Ратушной — звали Порфирием Илларионовичем Ратушным.

Любопытно, что Ратушный — фамилия тоже выдуманная, но вместе с тем совершенно реальная. Порфирием Ратушным записал себя при получении новых документов Михаил Вергилесов — большевик из Сибири, который в 1918 году работал под непосредственным руководством Дзержинского в Петрограде, а потом был направлен в отдел по борьбе с бандитизмом Киевского ГубЧК. Новые документы он, работавший много лет «под прикрытием», получил с ведома видного чекиста Мартына Лациса.

В начале 30-х Порфирий Ратушный ушёл из ЧК, но так и сохранил вымышленную фамилию. Вместе с семьёй (жена и трое детей: Рона, Лариса и Миша) он переехал сначала в Магнитогорск, затем в Свердловск. В мирное время бывший чекист стал журналистом, который в Свердловске работал собкором газеты «Труд». В газетах Ратушный публиковал чаще всего очерки, поэтому вскоре переключился на писательство и добился немалых успехов. В 1936 году его рассказ «Прозектор Гельман» получил вторую премию на всесоюзном конкурсе Гослитиздата, а в 1937 году у него вышла книга «Счастливые камни» с рассказами об уральских камнерезах, которые удивительно напоминают бажовские сказы. И не случайно: Ратушный и Бажов много общались и делились идеями новых книг... Но в январе 1938 года Ратушный был арестован, и родные больше никогда его не видели. При обыске у писателя было изъято 23 рукописи, которые тоже исчезли навсегда. Семья Ратушного осталась жить в комнате коммунальной квартиры в Свердловске, по адресу: улица Карла Маркса, дом 8.

В спектакле роль Ларисы Ратушной играет заслуженная артистка РФ Августа Кленчина. Фото vologda-portal.ru

Этюды о Колыме

В конце 90-х, будучи уже той самой бабушкой Порфи, которую Найдёнов описал как Амалию, Ратушная, всегда писавшая до этого только стихи, вдруг засела выстукивать на печатной машинке мемуары. Получившуюся в итоге повесть (которая в пьесе цитируется большими кусками) она назвала «Этюды о колымских днях». В 1997–1998 годах она печаталась из номера в номер в вузовской газете «Горняк» Горного института, где помнили и любили Ратушную-геофизика, а затем её опубликовал журнал «Урал». Эта повесть — вторая история, рассказанная в пьесе, на этот раз она о самой Ратушной.

19-летняя Лариса сбежала из дома в Москву, чтобы поступать в театральный. Звучит почти романтично, правда? Вот только год на дворе стоял совсем не романтичный — послевоенный 1947-й. И, чтобы было понятно, почему «сбежала», а не просто «поехала поступать», придётся уточнить, что закончив восьмилетку в военные годы, Лариса уже поступила в Химический техникум, после окончания которого начала работать, потому что семье нужно было помогать — какая там учёба, какая артистка... В общем, судьба уже определилась, а Лариса решила судьбу переломить: у подружки, которая работала в отделе кадров ФЗУ, она взяла свидетельство о рождении 16-летнего паренька — какого-то Михаила Федотова, слегка его подправила, чтобы стать Михайлой Федотовой (как отец когда-то стал Ратушным!), и — с мешочком, на крыше поезда — поехала покорять Москву.

В театральном она провалилась на экзамене, но в Москве осталась — учиться на подготовительных курсах. На еду и съёмную комнату зарабатывала на стройке, денег хватало еле-еле, поэтому дополнительный доход получала как могла: торговала на рыночке обрезками пиломатериалов со стройки — на дрова, которые в столице покупались хорошо. Одна беда: вязанка дров стоила 10 рублей, а булка хлеба — 150. Но была и другая, куда более страшная беда — Указ от 4 июня 1947 года «Об усилении борьбы с хищениями», по которому за такую вот вязаночку давали срок от 5 до 25 лет. Её взяли с поличным и дали как малолетке (по документам ей было 16) минимум — пять лет. Покорение Москвы закончилось этапом на Колыму.

И тут начинается самый удивительный, пожалуй, этап жизни Ларисы-Михайлы, потому что на Колыме она стала... актрисой. Записавшись в клуб лагерной самодеятельности, она, совершенно для себя неожиданно, попала в круг людей, среди которых оказались настоящие артисты. И были настоящие постановки, и были гастроли (по лагерям, конечно), и появилась вдруг настоящая любовь к музыканту — бывшему капельмейстеру Балтийского флота... Это-то и поражает в мемуарах Ратушной: на фоне бед и лишений, в зоне... и вдруг — актриса, и вдруг — любовь...

В 1953-м неудачливая покорительница Москвы вернулась домой на Урал из колымских лагерей с... годовалым ребёнком на руках. И опять поменяла свою судьбу, став из Михайлы вновь Ларисой и (с ребёнком на руках) поступив на факультет геофизики Горного института. Жених-капельмейстер тоже освободился, и даже приезжал в Свердловск, но не сложилось... А Лариса Порфирьевна, воспитав в одиночку двух его сыновей, стала хорошим геофизиком и всю жизнь продолжала писать стихи.

На пенсии, уже став Порфи, в своей коммунальной квартире она регулярно собирала поэтические вечера, куда заглядывали и такие молодые таланты, как, например, Борис Рыжий. Поэтом стал и один из её сыновей — Алексей Ратушный, продолжив тем самым творческую династию, начало которой положил его дед Порфирий.