- Опубликовано в №204 от 01.11.2016
Сегодня свой юбилей — 65 лет — отмечает долгожитель региональной политики Николай ВОРОНИН, который в настоящее время возглавляет Уральский институт законодательства. В интервью «ОГ» он рассказал: почему в своё время перешёл из команды горадминистрации в команду областной власти и как меняются современные политики.
— Николай Андреевич, в начале 90-х вы работали в команде Алексея Страхова — главного конкурента Росселя на первых губернаторских выборах. После выступили одним из организаторов движения «Наш дом — наш город» («НДНГ»), объединившего сторонников экс-главы Екатеринбурга Аркадия Чернецкого. Однако в начале 2000-х вы перешли в команду Эдуарда Эргартовича. С чем был связан такой политический разворот?
— После губернаторских выборов команда Страхова ушла в отставку. Впереди были выборы в Госдуму и Законодательное собрание. Чтобы не уходить из политической жизни, вместе с группой коллег мы переговорили с Аркадием Михайловичем Чернецким и договорились о создании общественно-политического движения «Наш дом — наш город». В 1996 году, на удивление многих, мы получили три мандата областной думы из 14 возможных. Я возглавил комитет по соцполитике. Работа была напряжённой. Сами понимаете — тяжелейшие времена. Естественно, представители «НДНГ» критиковали администрацию области, губернатора, потому что нам казалось, что нерационально в такое сложное время выделять средства на поддержку оборонных предприятий. Забегая вперёд, могу сказать, что такая политика была правильной, и это позволило спасти оборонный комплекс.
В начале 2000-х Борис Ельцин покинул свой пост. Пришёл новый президент. Позиция центра изменилась. Если раньше был посыл: регионы, развивайтесь как хотите, берите власти сколько угодно, то с приходом Владимира Путина конфликты и конфронтации должны были уступить место конструктивной работе. С этим согласились не все. В результате фракция «НДНГ», а на тот момент нас в областной думе было уже восемь человек, раскололась на две равные части: четверо — поддерживали администрацию Екатеринбурга, четверо — конструктивную работу. Я выступил за второе.
— Кстати, в 90-е годы в регионе существовало много общественно-политических движений. На ваш взгляд, такая конкуренция это хорошо?
— Эта конкуренция, например, обернулась неработоспособностью думы. В 2002 году у нас избрались представители восьми партий и политических движений на 28 человек. Представители ни одного движения не составили относительного большинства. Для того чтобы принять какое-нибудь решение, нам нужно было объединять три-четыре группы депутатов. Это было непросто.
— После того, как вы приняли решение остаться в команде области, как у вас складывались отношения с Росселем и Чернецким?
— После того, как Россель стал губернатором и мы — команда Страхова — ушли в отставку, я в течение четырёх месяцев был безработным. Тогда Эдуард Эргартович предложил мне помощь в трудоустройстве. Я его поблагодарил, но сказал, что принял решение участвовать в выборах в областную думу. Россель всегда понимал, что нужно взаимодействовать. С Аркадием Михайловичем у меня до сих пор сохранились принципиально деловые отношения.
— Вы одинаково хорошо знали обоих политиков. Наверное, не просто было занять ту или иную строну в противостоянии областных и городских властей?
— Понимаете, Екатеринбург — это столица, здесь сосредоточены крупнейшие предприятия, банки, торговые точки, другими словами, большая часть доходов областного бюджета. Естественно, Екатеринбург хотел сохранять максимальное количество средств в своём бюджете. Но мы ведь не можем не думать о жителях других территорий. А на тот момент только 12–13 муниципалитетов были самодостаточными, а остальные — дотационными. Естественно, приходилось перераспределять средства от доноров областного бюджета. На этой почве был главный бюджетный конфликт. Чернецкий боролся за каждый миллион для своего города. И это правильно. Но мы не могли поддерживать эту позицию. Поэтому, будучи председателем областной думы, моя задача была не занимать чью-то сторону, а находить пути решения этих конфликтов. И во многих случаях мы их находили.
— Есть мнение, что это противостояние городских и областных властей подстёгивало развитие региона. Вы как считаете?
— Согласен. Противостояние заставляло всех руководителей быть начеку, работать так, чтобы не было вопросов. Например, администрация губернатора постоянно следила, чтобы в городе не было нарушений, и в то же время любой промах команды области, неграмотное решение находили оценку со стороны города, его средств массовой информации.
— У вас нет ощущения, что в политике остаётся всё меньше харизматичных личностей? Кто-то даже считает, что политик нынче мельчает.
— Я не согласен, что политик мельчает. Скорее, меняется. Возьмём 90-е, начало 2000-х. Тогда у политиков нашего Законодательного собрания и в руководстве города преобладало желание сделать быстрее, лучше, достичь идей
90-х: развития, демократии. Естественно, эта ситуация выносила на поверхность людей эрудированных, компетентных, профессиональных. Политиков в прямом смысле слова. Потому что промышленные предприятия и учреждения тогда специально воспитывали людей с талантом организаторов и двигали их во власть. Это было время прагматичных лидеров. В нашем случае, например, можно назвать три фигуры — Россель, Чернецкий, Трушников. Их знали все жители не только области, но и за её пределами. Сегодня на смену харизматичным людям пришёл, как я называю, класс менеджеров. Профессионалов, направленных на решение конкретных задач. Им не нужно прыгать выше головы, они должны работать системно.
— То есть нынешним политикам проще?
— Задачи 90-х начала 2000-х были архисложными. Сегодня они ещё сложнее. Ведь когда мы начинали с нуля, было легче двигаться. Сегодня есть определённый уровень экономического, социального развития. Но стоять на месте нельзя. Кроме того, сейчас нужно ещё и следить за внешнеполитической ситуацией.
— А как вы относитесь к тому, что сегодня нет видимой конкуренции?
— Действительно, последние выборы прошли относительно спокойно, без жёсткой критики. Но если посмотреть результат, то Законодательное собрание сформировано качественно. Очень много специалистов, имеющих большую школу как политическую, так и профессиональную. Это говорит о том, что не всегда жёсткая конкуренция — хорошо. Если мы сегодня созрели для того, чтобы партии могли бороться за мнение людей, при этом не превращая выборы в зрелище, то что в этом плохого? Я не скрою, что в 2000-х некоторые политические движения создавались лишь для того, чтобы поучаствовать в выборах и продвинуть человека, а после они переставали существовать. Это ведь не дело.
— Свердловская область теряет свои федеративные элементы. Был двухпалатный парламент, стал однопалатным. Был председатель правительства, сейчас его функционал перейдёт губернатору. Что вы об этом думаете?
— Сложно сказать. Я полагаю, что свои большие преимущества были и в схеме двухпалатного парламента. Заключались они в том, что 28 человек в областной думе знали друг друга и повседневно работали на профессиональной основе. Все вопросы рассматривались и обсуждались в дискуссиях. После этого мы выдавали вариант законопроекта Палате представителей, которая была акцентирована на работу с населением. Она оценивала его с точки зрения территорий региона (ведь все они избирались туда по одномандатным округам). В итоге были случаи, когда палата возвращала законопроект на доработку. Поэтому хорошо это или нет, я оценивать не буду.
— У нас, кстати, остался последний федеративный элемент — уставный суд.
— По законодательству он может существовать. В своё время он играл большую роль, когда была политическая борьба в вопросах правового статуса. Несколько решений уставного суда чётко расставили точки над «и». Я не вижу сегодня ничего плохого, что у нас такой орган существует.
— В связи с реформой правительства, чем сейчас занимается ваш институт?
— Те два законопроекта (речь идёт о поправках в региональный Устав, которые ликвидируют должность председателя правительства. — Прим. ред.) готовились юристами администрации губернатора. Мы участвовали в его обсуждении, когда он уже поступил в Законодательное собрание. Сейчас мы проводим подробнейший анализ всего законодательства Свердловской области на предмет, что нам нужно уточнить и изменить для того, чтобы система законодательства отвечала новой схеме.
— Много документов придётся приводить в соответствие?
— Если вы посмотрите тот же проект закона о внесении изменений в Устав, то увидите, что там более 30 законов, которые требуется изменить, десятки постановлений правительства, достаточно большой массив указов губернатора, где также нужно будет вносить изменения.
— Часто ли в ваш институт обращаются депутаты с просьбой разработать для них законопроект?
— Обращаются, и достаточно много. Но проекты законов мы готовим только по поручению высших органов государственной власти. Представьте себе — 50 депутатов на наш коллектив из 24 человек. По-этому отказываем.
