У археологов грядёт полевой сезон. Романтическое время поисков свидетельств прошедших эпох. Предвкушение удачи, надежда на счастливый билетик, перспективы будущих открытий... В сегодняшнем интервью на наши вопросы отвечает доктор исторических наук, профессор кафедры истории России УрГПУ, руководитель археологической практики студентов первого курса, главный научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, начальник Среднеуральского отряда археолого-этнографической экспедиции Александр ШОРИН.
_type4.jpg)
Профессор Александр Шорин: «Сейчас возраст артефакта научились определять с точностью до нескольких десятков лет»
— Александр Фёдорович, куда едете нынче?
— Будем работать в Ильменском заповеднике, на побережье озера Большое Миассово. Недавно там открыли серию археологических памятников разных эпох. В том числе поселения, содержащие культурные слои эпохи позднего неолита и бронзового века. Представляете, четыре-две тысячи лет до нашей эры... Но остатки поселений — это ещё не всё. Предварительный анализ показывает, что, вероятно, мы сможем найти могильник эпохи бронзы. А могильники в нашей горно-лесной зоне — большая редкость. В силу особенностей погребальных обрядов финно-угорской языковой группы (коренного уральского населения) в земле хоронили только самых важных (одинаково со знаком плюс или минус) особ. Для основной массы существовали иные способы — на деревьях (в дуплах или просто на ветках) или в воде.
— Интересно, какие инструменты должны быть под рукой у археолога?
— Прежде всего, лопаты. Копаем, конечно, не так, как в огороде. Археологи используют метод горизонтальной зачистки, осторожно снимая землю слоями в один-два сантиметра. Если удаётся что-то обнаружить, то координаты артефакта заносятся на раскопкарту. А извлекается находка просто руками. Каменные изделия и глиняные черепки обладают хорошей прочностью. Хрупкие же предметы изымаются вместе с землёй. Впоследствии устанавливается возраст экспоната и его роль в жизни коллектива. К слову, раньше возраст определялся в пределах тысячелетия. Современные технологии позволяют делать это с точностью до нескольких лет.
— Человеку не искушённому кажется, наверное, что самое привлекательное в археологии — найти клад. Случалось?
— Клады попадаются не часто. Ведь желание что-то спрятать появляется лишь в случае приближающейся опасности и нежелании делиться ценностями. В ранних эпохах, при коллективной собственности на средства производства и распределение продукта, накопить богатство не представлялось возможным. Да и военных столкновений было мало — отбирать-то нечего. С появлением бронзы всё изменилось. Бронза стала крайне ценным предметом. Так что, клад — не клад, но серьёзные находки попадались, особенно в неразграбленных могильниках. Впрочем, гораздо чаще на такие вещицы люди натыкаются случайно. Помню, два мужика, решившие весело провести время, устроились на берегу озера, как раз там, где вода подмыла берег. Сели и обнаружили, что забыли стакан. Нашли в земле какой-то полый предмет. Попользовались им. А потом вспомнили, что рядом работают археологи. Принесли нам. Оказалось, это кельт — топор бронзового века.
— Какую из своих находок считаете наиболее ценной?
— Трудно сказать. Золото тоже находил. Но уже давно ценность артефакта определяется для меня возможностью извлечь из него информацию. Вот мы двадцать лет раскапывали Кокшаровский холм под Верхней Салдой. Огромное рукотворное сооружение трёх с половиной метров высотой, аналог современного храма. Далёкие предки оставляли здесь подношения. Если рождался мальчик — лук со стрелами, если девочка — украшения или пряслице для веретена. Мы нашли там серию стержней с насечками. Ничего вроде особенного. Но, может быть, эти насечки стали бирками для счёта подарков и ответных «отдарков»? Что косвенно свидетельствует: общество достигло определённого благополучия. Подобные стержни находили на юго-востоке Турции. Правда, там они относятся к девятому-восьмому тысячелетию до нашей эры, а у нас — к четвёртому. Правильно, богатство шло с юга. Но общества, хотя и разные, развивались по единым историческим законам. Утверждать, что всё обстояло именно так, никто не может. Археологи практически не пользуются письменными источниками. Помогают лишь опыт и интуиция.
— Каков шанс сделать открытие?
— Если речь вести о легендарной золотой бабе, якобы спрятанной народом манси, никакого. Но археологических памятников много. Только в Свердловской области их около двух тысяч. И постоянно обнаруживаются новые. В девяностые, например, строили дорогу в районе Палкино-Северка, обнаружили древнее поселение. То же произошло и с кольцевой автодорогой возле Шувакиша.
— Многолетнее занятие археологией повлияло на ваше представление о мире? Много ли прошлого в настоящем?
— Всё было, и всё повторяется. Отличается лишь степень технологического обеспечения. Человеку в любые времена нужна была пища, одежда, жильё... Даже крестик на шее сегодня — это вчерашний оберег от злых сил. Приступая к раскопкам у Кокшаровского холма (1998 год), мы из озорства поставили там деревянного идола. Сначала в шутку, потом почти всерьёз стали жертвовать ему монетки, желать добра на зиму. И местное население прониклось к нашему детищу настоящим уважением. Охотники тоже стали заносить сюда монеты с сигаретами. И никто за прошедшие годы не посмел поднять на идола руку.
